И этот голос показался мне пыльным, вялым и бесцветным?! Столько яда в интонациях я не слыхала ни разу в жизни. Даже баронессе далеко…
— Жизнью клянусь, ваше величество!
— Да, баронесса, именно жизнью. Следующий раз кончится для вас эшафотом.
Король умолк.
Какой-то страшный миг мне казалось, что я знаю следующие его слова, и будут они: "Как этот — для ваших мужа и сына". Думаю, и не только мне…
— Что же касается обоих баронов Лотарских…
Наверное, король специально медлил. Изображал задумчивость, а сам глядел в лица тех, кто стоит перед ним… не знаю, почему, но я уверена была: в эти мгновения он упивается своей властью. И, клянусь, я ненавидела его!
— Лотары, — теперь в пыльном голосе явственно звучала укоризна. — Старинный, прославленный род… столько заслуг перед троном…
Боги, молила я, спасите их, спасите Анегарда! Пусть хоть иногда, хотя бы в этот раз, справедливость все-таки будет!
— Барон, барон… если бы вы не упорствовали так в бессмысленном уже запирательстве… упрямство хорошо до определенных пределов, жаль, что ни вы, ни ваш отец этого не понимаете…
— Сейчас на колени и каяться, — прошептал Зиг. — Простит.
— Но он же не виноват!
— Вот именно… и тоже верит в справедливость. Кретин. Сам себя гробит.
— Что ж, младший барон Лотар, раз признавать свою вину вы не желаете…
Король снова умолк.
— Ну же, — шипел Зиг. — Последняя возможность!..
Наверное, Анегард тоже понял, что еще миг — и любые слова окажутся опоздавшими.
— Ваше величество, я прошу возможности делом доказать свою невиновность.
— А также заслужить прощение для вашего отца, не так ли?
Анегард сглотнул: прощение — это для виновных, согласиться, значит, признать… а нет…