Звериная часть Кайсы заподозрила в этом „оскале“ неладное, но человеческий рассудок тут же распознал улыбку как умиленную. И пахло от Брана приятно — радостью. А вот от Сигрун полыхнуло возмущением и неприязнью, и Кайса недовольно застрекотала.
— Действительно, Белка… — то ли растерянно, то ли разочарованно проговорила Сигрун.
— То есть моих слов, матушка, вам было недостаточно? — раздраженно уточнил Бран. — Кайса, сердце мое, думаю, матушка увидела все, что хотела.
„Угу, и я — тоже, — мысленно отозвалась Кайса. — Увидела, унюхала, поняла“.
Она не без сожаления сбросила звериный облик и принялась невозмутимо натягивать одежду. После обращения кожа неприятно потела, ткань к ней липла, да и казалась слишком грубой, даже тонкий шелк. То ли дело собственный мех!
— Брангард, это невозможно, — негромко, но очень решительно сказала Сигрун, обернувшись к сыну, пока Кайса одевалась. — Ты не можешь взять в жены эту девушку. Она очень славная, я не спорю, но… как хорошо, что вы еще не заключили брак перед алтарем. Мы попросим прощения у вождя Рассимора за ошибку. Вы… не подходите друг другу.
— Матушка, мы не будем этого делать, — так же ровно сказал Брангард. — Потому что я собираюсь жениться на Кайсе, а она дала свое согласие. И я не собираюсь в пятый раз тебе объяснять, почему не намерен слушаться тебя в этом вопросе. Просто вспомни четыре прежних раза, и тебе станет все ясно.
Кайса застегнула последнюю пуговку, отошла к столу и взяла пирожок. Самый поджаристый, даже чуть подгоревший с бочка. М-м-м-м! Яблоки с медом — вкуснятина!
— Бран! — На щеках Сигрун появились розовые пятна. — Ты хочешь, чтобы я сказала все напрямую? Твои дети могут родиться Белками! А вдруг это… это передается?! Они же будут… грызть!
Если бы она не сказала про зверя Кайсы, как про редкую болезнь, Кайса промолчала бы. А чего открывать рот, если Бран и сам замечательно справляется? Но Сигрун перешла черту, а Бран блеснул глазами уже с настоящей злостью.
— Обязательно передается, — беспечно сообщила Кайса, дожевав пирожок. — Грызучесть — она такая! Кстати, дорогая будущая матушка, а от кого у вас Брангард? — Она наклонилась к потерявшей дар речи Сирун и как можно более громким шепотом продолжила: — Я бы не стала спрашивать! Что ж я, не понимаю? Но сама видела уже раза три, как он грыз! И ладно бы кость, Волкам это даже положено. Так ведь нет! Он грыз… морковку! — Она сунула руку в карман передника, взятого на кухне, вытащила оттуда огромную чищеную морковку и протянула жениху. — Кстати, на! Я тебе прихватила.
— Спасибо, милая! — с чувством сказал Брангард, и злой блеск в его глазах сменился смешливым. Взяв морковку, он сунул ее в рот и с наслаждением захрустел.
— Вот! — невозмутимо сказала Кайса, указывая на него глазами. — Видите?! Вы уверены, что он у вас… Волк? Точно не Заяц? Не то чтобы я против, но если у нас родятся полу-Белки, полу-Зайцы, каково им тут жить будет? Среди Волков?!
Брангард грыз морковку так, что любой заяц умер бы от зависти, и алчно косился на пирожки, Сигрун медленно приходила в себя, а Кайса улыбалась так мило и светло, что войди сейчас кто в комнату, непременно бы улыбнулся в ответ. Белки, они вообще звери чрезвычайно умилительные! Пока не запустили зубы или не полоснули когтями.
— Вот, значит, как… — медленно сказал Сигрун. — Бран, и ты… ей это спустишь?
Брангард проглотил кусок морковки и вздохнул.
— Матушка, — сказал он проникновенно. — Разве я когда-нибудь был непочтительным сыном? Кажется, совсем наоборот. Но уважать и почитать свою мать и позволить испортить себе жизнь — это разные вещи. Ты хочешь, чтобы я никогда не женился? Не надо про сотни других достойных девушек. Верю — их сотни. А мне нужна одна эта. И внуки у тебя будут от нее. Или их не будет вообще. Ты этого добиваешься?
— Брангард, я…
Щеки Сигрун пошли уже не розовыми пятнами, а красными, и Кайса вздохнула. Дожать сейчас любимую свекровушку — как орех разгрызть! Но ведь не простит ни ей, ни сыну, а при случае припомнит обязательно.
— Бран! — сказала она укоризненно. — Ну что ты сразу матушку внуками пугаешь? Она еще так молода, что сама родить может. Вот родит себе другого сына, хорошего, а нам с тобой останется только в Арзин податься. Так что грызи морковку и молчи! Внуки… Ты себе представляешь, что у нас родиться может? Ладно, если они будут умные и красивые, как ты? А вдруг добрые и милые, как я? Госпожа Сигрун, — проникновенно обратилась она к Волчице. — Вы его не слушайте! Если вам очень-очень надо будет, конечно, вы нас разведете. Жените его на славной Волчице, она будет вам в рот заглядывать, зубы пересчитывать и хвостиком вилять. А ему с ней жить придется, но это ж пустяки, правда? Особенно, когда вам исполнится… много исполнится, в общем, и он станет вождем. Вот тогда ему милая послушная жена в самый раз пригодится! Вся ваша стая, особенно женская ее часть, просто счастлива будет! Они ее в санки станут запрягать вместо лошади и кататься на ней будут. А вас вспоминать с ужасом и радостью. С ужасом, что вы у них были, а с радостью, что кончились.