Да и замуж, в общем-то, ей пока не поздно. Луна ее любит, женские дни приходят как часы, многие молодые позавидуют, так что есть еще несколько лет, чтобы родить ребенка. Или двух. Или… да сколько Луна даст! Лишь бы от него, от этого кошака дурного, мерзавца молчаливого… Да, точно! Выйдет за него, родит детей — и пусть Арлис жалеет о потерянной свободе всю оставшуюся жизнь! Сам виноват. Оба виноваты, давно уже могли быть счастливы, если б не их общая дурость. А теперь нагонять придется, жить оставшиеся годы ярче и слаще, чем в молодости…
— Ну что, завтра в храм? — оторвавшись от ее губ, спросил Арлис. — Я-то могу и сегодня, но тебе же платье надо и все эти штучки…
— Надо, — вздохнула Аренея. — А тебе — браслеты добывать. Или они у тебя тоже двадцать лет ждали?
— Ну да, — удивился Арлис и взял ее руку, приложил ладонью к щеке, потерся, а потом поцеловал ладонь. — А что такого? Я же никому другому брачный браслет дарить не собирался! Лежал только для тебя и сейчас лежит. Так ведь и ты все такая же, как двадцать лет назад, ничего не изменилось…
— Хольм…
Лежа на его руке, Лестана лениво выводила круги на запястье Хольма острым ноготком. Это было щекотно и очень приятно, а еще приятнее было смотреть на ее пушистые ресницы, подведенные темной краской глаза, тонкие брови и нежно припухшие губы… Он мог бы смотреть на нее часами, наверное, но не выдерживал — руки так и тянулись к жене, а тогда уж просто любоваться ею не получалось.
— Хо-о-ольмгард… — протянула она. — Красивое имя… А почему тебя дома коротким называли? Ты же старше Брангарда, а его полным именем зовут.
— А так с самого начала повелось, — лениво отозвался Хольм. — Сигрун пришлось нас вместе воспитывать, отец бы иного не потерпел, но она женщина умная, вот и это обернула по-своему. Нашкодим вместе — виноват я, ведь я же старший. Сделаем что-то хорошее — это Бран придумал. Ну и с именами тоже. Брангард — звучно, красиво, а Хольм… просто Хольм.
— Не понимаю, — вздохнула Лестана. — Как так можно? Хорошо, что брат у тебя не такой. Хо-ольмгар-рд…Хо-ольм… А мне и так, и так нравится! Длинное имя у тебя будто рычит на конце, а короткое — мягкое, словно мехом погладили.
Наклонившись, Хольм поцеловал ее в кончик уха, смешно проглядывающий между распущенных серебристых прядей. Вот что еще ему нравилось — зарываться лицом и руками в ее волосы и дышать их запахом. Сча-а-а-астье…
— А вдруг Сигрун будет обижать Кайсу? — встрепенулась Лестана, приподнимаясь и заглядывая ему в лицо. — Она же старше, у нее там своя… стая, да? А Кайса у Волков будет совсем одна! Я знаю, что Брангард ее любит, но у него будут свои мужские дела, а женщины… Мы иногда такими гадкими и подлыми бываем!
— Я думаю, Бран ее не даст в обиду, — сказал Хольм, перебирая мягкие серебряные пряди. — Да и Кайса терпеть не станет. Что ей, некуда вернуться, если у них ничего не получится? Но Бран же не дурак. А мы поедем на их свадьбу и сами посмотрим, как там дела обстоят.
— Арлис с Аренеей тоже хотят поехать. И матушка с отцом…
— Что, твоя матушка больше не боится страшных диких Волков? — поддразнил Хольм, и Лестана фыркнула.
— Нет. Она говорит, что если ты спас меня от Медведя, значит, ты сильный и благородный. С Мираной и Иваром ей, конечно, было сложнее все понять, но когда матушка узнала, кто убил Эрлиса… — Рысь вздохнула, а потом опять тихонько хихикнула и поделилась: — А еще она говорит, что ты красивый, только немного неотесанный. Зато верный… И еще — что ты бедный мальчик!
— Бедный-то почему? — искренне поразился Хольм, пропустив «мальчика», все-таки госпожа Эльдана куда старше него.
— Потому что рос без родной матери, — уже серьезно пояснила Лестана. — А про ваши отношения с Сигрун ей Брангард рассказал, не я, честное слово! Я… только подтвердила потом. И ничего, кроме правды, не говорила. Ты ведь не обижаешься? Хольм?
— Ну, если ей в голову не придет меня жалеть, — вздохнул Хольм, — то ничего страшного.
— Ей уже пришло в голову, что тебя надо любить, — так же серьезно и мягко сказала Лестана. — И она права. Я постараюсь, чтобы она тебя не слишком замучила заботой, но ты все равно готовься к семейным завтракам и ужинам, у нас так принято. И к пирожкам с твоей любимой начинкой. Ты же с печенкой любишь, да? Мне на кухне сказали! И еще она собирается сама сшить тебе рубашку, как отцу шьет. Но у нее очень красивое шитье, правда, это я с лапами из-под хвоста уродилась, как Кайса говорит!
— На пирожки и рубашки я согласен, — пообещал Хольм. — И завтракать люблю, только я встаю рано. Но нагулять до завтрака голод — это правильно, больше пирожков влезет.