Наверное, Мэйлир уловил панику в моем тоне, потому что шутить не стал.
«Ищи за Лебединой площадью. Он взял несколько самых умелых гвардейцев и полетел туда устраивать засаду».
«Спасибо!» – горячо поблагодарила я.
Увы, в том пространстве, где существовала золотая ментальная сеть, человеческих ориентиров не было. Не было и таких понятий, как «дальше» или «позади», по той простой причине, что в мгновение ока вся сеть могла измениться. Я попыталась последовать совету Мэйлира – и растерянно зависла над переплетением нитей. Передающаяся по ним пульсирующая боль раненых грифонов сбивала с толку, добавляла мне паники, потому что одним из этих несчастных мог быть Ураган вместе с его хозяином. Вдобавок нити опять терялись в странной белесой дымке, которая раньше здесь не появлялась.
Задержав дыхание, я снова ринулась наугад и попала в разум к незнакомому грифону, который стоял прямо на крыше здания, выбирая момент для атаки на воинов внизу. Дело происходило как раз на Лебединой площади – в дрожащем свете факелов было видно дома, окружившие фонтан со статуями птиц и разрушенные торговые палатки. Сверкнула новая вспышка, и я успела заметить Коллара, которого сюда, похоже, перевезли на грифоне. Архей безостановочно делал пассы руками, отправляя все новые и новые смертоносные заклинания во врагов, которые скопились на противоположном конце площади. Татуировка на щеке Паука словно жила собственной жизнью, постоянно изменяясь, словно и правда вплеталась в магию.
Увы, часть атак отражал спрятавшийся за вражескими воинами мужчина в белом, насылая ответные чары. Анлезийский маг, о котором говорил Коллар?
Как бы я ни ненавидела отца, а все же посочувствовала. Паук не спрятался за чужими спинами, а принял участие в бою, причем полез в самый очаг. Трусливым такого человека не назовешь, и хотя бы этим он заслужил уважение.
Ощутив удивление гвардейца, в чью связь с грифоном кто-то нагло влез, я оттолкнулась от этой связи и вновь взмыла над всей золотой сетью. Нить, которой я только что касалась, была частью крупного сгустка. Внимательнее присмотревшись, я обнаружила, что он напоминает тот сгусток, частью которого был грифон Мэйлира. Чуть поодаль находилось еще несколько – это бились с врагами сработавшиеся отряды Грифоньей стражи.
Ураган мог находиться в любом из них. И сколько я так буду перебирать грифона за грифоном, наездника за наездником?
Холод наконец доконал меня. Пришлось выскользнуть из сети в действительность, вернуться в комнату и сесть возле почти погасшего камина. Как только по окоченевшим пальцам потекла кровь, я провалилась обратно в пронизанное золотыми линиями небытие.
Соображай, Эйри, соображай!
Мысленно отдалившись от сети, я взглянула на нее по-новому. Стало видно закономерность в расположении отрядов. Я подплыла к нескольким блеклым нитям, затаившимся в отдалении, и осторожно коснулась той, что показалась знакомой.
Боги, спасибо! С плеч от облегчения скатилась парочка гор.
«Опять ты, шалунья, – пожурил Ураган. – Наездники не любят, когда мы без спроса разговариваем с кем-то еще. Даже если это их семья».
«С Тареном все хорошо?» – накинулась я, проигнорировав несвоевременное нравоучение.
«Эйри? Ты опять это проделываешь?» – зазвучал удивленный голос Тарена.
«Я за вас волнуюсь! Там грифоны погибают вместе с наездниками! Я боялась, что это ты!»
«Сиди в башне. У нас все будет хорошо».
Он мог говорить что угодно, но благодаря ментальной связи до меня доносился отголосок его подлинных чувств. Тарен врал. Убеждая, что все в порядке, он не хотел меня волновать, а на самом деле гарантий, что засада сработает, как надо, не было. План сработал бы идеально, если бы Мерана не нашла способ протащить с собой анлезийских колдунов, чье появление на границе разведчики профукали либо пропустили намеренно, продавшись королеве. Даже несколько магов могли полностью перевернуть ход боя, несмотря на то что Коллар неожиданно проявил совесть и поднажал на других археев, чтобы они выступили на стороне принца. Девочке ни в коем случае нельзя соваться. Шальная стрела или срикошетившая магия – и она погибнет. Пусть сидит в башне, разберемся и так…
Вдруг наступила тишина, а я почувствовала себя так, словно меня за шкирку вытащили из реки.