Вершины и пропасти

22
18
20
22
24
26
28
30

…о Сидше, который солгал, что дождётся её, зная, что это не так.

«В мире так много любви, – подумала Фог. – Даже странно, что вся она помещается в нас».

Она закрыла глаза – и призвала морт.

Так много, как сумела.

Сперва откликнулась та сила, которая была поблизости; затем та, что свободно струилась вокруг озера. Фог потянулась дальше – к небу, к недрам земли, к незримым вихрям, что бушевали внутри смертоносного раскалённого облака.

«Пожалуйста, – думала она, обращаясь к миру. – Будь целым и невредимым».

В какой-то момент показалось, что вот предел сил, порог, который не переступить. В груди болело; дышать было трудно; кровь кипела в жилах…

«…ещё немного. Пожалуйста…»

И словно бы прорвался заслон – и Фогарта наконец, впервые за всю жизнь, вдохнула полной грудью.

«Эта сила всегда была рядом, – поняла она, чувствуя, как дрожат на ресницах слёзы, так же ясно, как ощущала каждую раскалённую песчинку в облаке, стремительно расползающемся над озером. И бурлящий огонь в глубине; и безмятежное, ледяное спокойствие там, высоко-высоко. – Почему же я не замечала её?»

Морт пронизывала всё и всех – как жизнь… нет, как нечто большее, чем сама жизнь.

Суть и смысл всего.

…и она была чуткой к чужой воле – и к ясному стремлению.

– Вот что значит, оказывается, быть кимортом, – пробормотала Фог – и открыла глаза.

Всё словно замедлилось – а затем остановилось, замирая в моменте.

«А ведь это делаю я, – отчётливо осознала Фог. – Это моя воля направляет морт».

Глаза у Дуэсы широко распахнулись – тонкие золотые ободки вокруг огромных чёрных зрачков; волосы стремительно белели, а лицо иссыхало и трескалось, как тонкий глиняный черепок.

– Я поняла, – произнесла вдруг она с удивительным, светлым спокойствием. И улыбнулась. – Я поняла, почему он выбрал тебя. Я вижу это так ясно!

«Ты ошибаешься, – хотела ответить Фогарта. – Это всё ни при чём».

Но тут Дуэса вскрикнула, странно изогнувшись, и вспыхнула как сухая тростинка у костра.