Дорога Токайдо

— Химэ, я никогда не знал, что вы так похожи на святую.

Кошечка дотронулась кончиками пальцев до черного ежика на своей голове, и шары ее четок стукнули друг о друга.

— Куда вы пойдете теперь, сэнсэй?

— Если нас никто не остановит — в храм «Весенний холм». Там мы сожжем благовония, положим этот дар на могилу нашего князя и расскажем ему о своих слабых стараниях выполнить небольшую часть нашего долга перед ним.

Оёси достал из куртки два сложенных листа бумаги. Он не предполагал, что сможет сам передать их княжне Асано.

— Я глубоко сожалею, что не могу задержаться в пути, чтобы повидаться с вашей матерью, — советник протянул Кошечке письма. — Одно из них для вас. Не могли бы вы передать вашей матери другое?

Кошечка приняла письма обеими руками и низко поклонилась. Прежде чем она успела выпрямиться, Оёси вернулся на свое место в строю, и сорок семь воинов зашагали по снегу навстречу мерцанию заходящей луны.

Кошечка стояла, согнувшись в поклоне, и глядела на удаляющиеся спины воинов, пока верные самураи князя Асано не скрылись из глаз.

Лишь после того, как последний из мстителей исчез за углом, а скрип снега под сандалиями отряда и перезвон оружия затихли вдали, Кошечка взглянула на письма. На одном княжна Асано увидела имя матери и почувствовала такую сильную тоску по ней, что у нее заныла грудь. Она поняла, что теперь может, ничего не опасаясь, увидеться с матерью и няней.

Крошечный домик, где они жили, теперь казался ей огромным, как дворец. По дороге туда она купит древесного угля, наполнит им все жаровни и согреет там каждый уголок. И еще пошлет записку Касанэ в «верхний» дом князя Хино.

Молодая женщина взглянула на второе письмо. Оно было адресовано «той, кто желает цветов». Кошечка почти забыла это свое прозвище, взятое из первой строки старинного стихотворения. Так учитель Оёси прозвал ее в детстве за то, что она каждую весну просила его отвезти ее посмотреть на цветы вишен в Мукодзиму, на берег Сумиды.

Дрожащими пальцами молодая женщина развернула лист и прочла предназначенное ей стихотворение, держа бумагу так, чтобы текст письма прочел Хансиро. Почерк Оёси был таким родным и знакомым! Княжна Асано словно встретилась с дорогим другом, которого она долго не видела, но с которым теперь может не расставаться до конца своей жизни.

«Помни: внутри борющихся почек на ветвях среди заснеженных гор живет весна», — писал Оёси.

— Моя госпожа, — прозвучал за спиной молодой женщины знакомый голос.

Кошечка повернулась и увидела Гадюку и Холодного Риса. Носильщики низко поклонились княжне:

— Мы к вашим услугам и готовы отвезти вас куда угодно.

— Куда ты хочешь поехать? — тихо и ласково спросил Хансиро.

— Домой, — ответила Кошечка.

Эпилог

Мстители провели этот день в Сэнгакудзи. Затем их допросил правительственный инспектор. Оёси, его сын Тикара и еще четырнадцать воинов из отряда были отданы под охрану князю Хосокаве, а остальные самураи из Ако — трем другим князьям. В домах этих князей мстители ожидали, пока правительство решит их судьбу. С ними обращались как с почетными гостями, а в это время весь Эдо спорил о них. Властям было подано множество просьб сохранить жизнь воинам князя Асано, так как они в своих действиях оставались верны духу Пути воина — кодексу самурайской чести. Через шесть недель правительство наконец вынесло приговор.