— С какой стати я стану тебе говорить?
— Ну, мы же друзья. Разве нет?
— Не знаю, друзья мы или нет, — Хуанита пожала плечами. — Ты задаешь слишком много вопросов.
— Только потому, что мне небезразлична твоя судьба.
— Слишком многим она небезразлична, только толку никакого. Впрочем, я все равно не знаю, как его зовут.
— А живет он в этом городе?
— Ты глухой или как? Я же сказала уже: я ни разу не видела чеки и не знаю этого адвоката. Моя мамаша сама каждый месяц посылала мне деньги из фонда, созданного моим дядей.
— Этот твой дядя, а как он умер?
— Его убили.
— Что значит «убили»?
Хуанита зевнула, но слишком широко и громко, чтобы зевок показался естественным:
— С чего это тебя потянуло на разговор о старом покойном дядюшке?
— Старые покойные дядюшки меня очень интересуют, особенно когда они богаты.
— Тебе там ничего не обломится.
— Догадываюсь. Мне просто любопытно. Так как же он умер?
— Он попал в автомобильную катастрофу в Нью-Мексико четыре года назад. — Хуанита пыталась сделать вид, что эта тема ей совершенно неинтересна, и с преувеличенным вниманием принялась разглядывать цветы на обоях. Но Филдингу почему-то казалось, что и ее страшно занимает и озадачивает предмет их беседы. В действительности она, похоже, не прочь поболтать об этом, несмотря на деланное равнодушие. — Он погиб прямо перед тем, как священник должен был его причастить. Поэтому моя мамаша постоянно за него молится и жжет свечки, чтобы он попал на небо. Ты же видел свечку?
— Конечно.
— Очень смешно. Она так заботится о брате, которого до этого десятки лет не видела. Можно подумать, она ему как-то насолила, а теперь пытается искупить вину.
— Ну, если б она ему насолила, вряд ли он стал бы оставлять ей свои деньги.
— Может, он про это не знал. — Она наклонилась и стала обводить острым ногтем одну из роз на обоях. На грязной бумаге остался глубокий след. — Мне кажется, она его шибко полюбила только после того, как он умер и оставил ей деньги. До этого она о нем вообще не вспоминала.