— Кто это? — женский голос звучал апатично, без эмоций. — А-а, Мартин, это вы?
Он облегченно вздохнул. Судя по голосу, Эмма не в опасности. Совесть пощипывала, что бросил женщину в такое непростое время, но он же не в состоянии разорваться! Какой из него телохранитель?
— Да, это я. Простите, наверное, разбудил.
— Что вы, пыталась уснуть, но только зря проворочалась. Простите меня, Мартин, я ведь забыла накормить вас завтраком.
— Прощаю, Эмма, — пошутил он. — У самого все выдуло из головы с этими полицейскими. Надеюсь, они вас больше не потревожат. В следующий раз накормите обедом и ужином. Как там Анна?
— Анна у себя в комнате. Еще не выходила. Не знаю, Мартин, что с ней теперь делать. Не в школу же отправлять после всего этого…
— Отправить к бабушке на летние каникулы, — еще раз пошутил майор. — Я не знаю, что можно посоветовать, Эмма. Говорят, что время лечит, а еще существуют психологи, психотерапевты… Лично я в эти пошлые вещи не верю, но многим, говорят, помогает. Это нужно пережить. Всего вам доброго, Эмма. Мы позвоним. Не забывайте, что Секретная служба Ее величества всегда готова прийти вам на помощь.
— И вам всего доброго, Мартин, берегите себя…
Он не удержался, произвел второй звонок. Где носят черти этих «вольных туристов»?! Отозвался Веприн, и он невольно почувствовал облегчение.
— Вообще-то совесть иметь надо, — проворчал Андрей. — Сколько часов назад мы с вами расстались?
— И ты уже соскучился? — удивился капитан. — Сначала не звонили — не хотели тебя будить, потом были заняты. Сейчас — практически освободились, но ты опередил…
Кто-то прыснул — кажется, Полянский, он находился недалеко от Веприна. А тот включил громкую связь. Чем они там занимаются?
— Чего ржете, как на псаки-брифинге? — проворчал он. — Что у вас там — встреча выпускников?
— Не поверишь, командир, — хрюкнул Полянский. — В некотором роде, занимаемся продвижением российской культуры. Это связано с утюгами, паяльниками…
— Что???
— Успокойся, — сказал Веприн, — это фигура речи. Сейчас все расскажу, только маску сниму… Не пугайся, у нас все под контролем. Копы уехали по Квин-Гейт-Гроув — но хорошо, что в сторону нашего офиса. Мы до машины добежали — а их уже и след простыл. Но мы запомнили, по какой улице они уехали.
— Как вы их догнали? — озадачился Андрей.
— Они правила соблюдают, — простодушно объяснил Веприн, — а мы на знаки не смотрим. Мы не мистики, в знаки не верим. Аккуратно сели им на хвост, довели до площади Пиккадилли. Там Гурвиц вылез, а Фуллертон дальше отправился. Он живет в квартале за зеленой зоной у Британского музея. Райончик, знаешь ли, престижный. Здесь тихо, много зелени, у каждого свой домик на участке за высоким забором. Фуллертон, кстати, холостяк, живет один в конце улочки, тут вообще тишина, как на кладбище. Дом небольшой, но современный, застекленная веранда, оборудованный подвал…
— А вы откуда знаете?
— Мм… Вообще-то мы у него. Сейчас мы с Максимом наверху, любуемся видом на садик. А Фуллертон висит в подвале вниз головой, уже дал признательные показания и в данную минуту по душам беседует со Смоличем. Гена такой участливый: «Здесь больно? А здесь больно?»…