— Нора, ты напрасно стараешься, — мягко заметил он. — Тебе не приходит в голову, что я могу звонить по делу?
— И напрасно, Корнилов, — отрезала Нора, — Россия продолжает проводить агрессивную экспансионистскую политику, и мы не ведем с ее представителями никаких дел.
— О, нам присвоили четвертую категорию опасности? — умилился Андрей. — Как тропическому циклону? Вы всерьез уверены, что справитесь без нас с ИГИЛ? Кстати, дать совет, как победить радикальный ислам?
— Ну, дай, — попалась на удочку Нора.
— Прекратите его финансировать.
— Ну, знаешь, Корнилов…
— И с нами вы никогда не справитесь. Мы непобедимы, потому что принимаем мельдоний.
— Все, я кладу трубку.
— Стоп, — сказал Андрей. — Вводную часть мы закончили, теперь к делу. Просто выслушай.
Он кратко описал сложившуюся ситуацию, утаив определенные моменты.
— Сейчас я вышлю фото этого парня. Сегодня рано утром он, предположительно, сошел с поезда в Эдинбурге. Там повсюду видеокамеры — на вокзале, автостанциях, стоянках такси. Мы не имеем к ним доступа. Вы же можете надавить на МИ-6, а те — на шотландские структуры, чтобы те хорошо побегали. Нам надо знать, куда из Эдинбурга поехал этот парень. Думаю, он не скрывал лица — с чего бы? Это важное дело, Нора. Террористы орудуют в Англии — вспомни тот же Евротоннель. Они активизируются в России, в Соединенных Штатах. В Шотландии крупная база. Это Сайдулла. Это господа из высшего света Великобритании, которые поддерживают террористов. Если будете умницами, мы пришлем вам их запоминающиеся лица — они у нас есть. База террористов должна быть уничтожена. Вам не надо это делать, просто проследите конкретного человека. Согласись, Нора, это плевое дело. А у тебя есть шанс снова заявить о себе.
Нора долго молчала.
— Хорошо, Корнилов, я подумаю…
— Не делай это, ты можешь пораниться! — воскликнул он. — Прости, шучу, не удержался. Не надо думать, просто сделайте это дело. Тут нет никакой каверзы и коварных происков российских спецслужб. Ты прекрасно знаешь, какой я на самом деле. Сегодня к ночи я выезжаю в Эдинбург…
— Хорошо, Корнилов, я подумаю, — повторила она. — И знаешь… — она поколебалась, — я, в общем-то, рада, что ты позвонил…
Он надавил заветную кнопку и испустил облегченный стон. Да убережет его Бог от дурных женщин, а от хороших он сам спасется! Он снова дико проголодался. Андрей выехал на шоссе, остановился у ближайшего заведения фастфуда, где можно было подкрепиться, не выходя из машины. Или выйти, оставив машину на парковке, и с чувством поесть в просторном зале. Заведение называлось «У Райли», в нем кормили омлетом с беконом и куриными крылышками всевозможного способа приготовления — о чем наглядно извещал придорожный щит. Внутри и в окрестностях было людно — стоило предположить, что здесь не отравят. Андрей приткнул машину между двумя фургонами, встал в очередь к бойкой девчушке, которая суетилась за прилавком. Столиков хватало. Он сидел лицом к входу, уминал двойную порцию крылышек. Вокруг шумели какие-то люди, смеялись английские дальнобойщики. Худой парень в комбинезоне рассказывал случайному знакомому, что уже шестой год гоняет фуры из Германии в Лондон, и с каждым годом этот город становится более странным. Он не может избавиться от чувства, что его оккупировали. Чтобы пробиться к центру, нужно проехать через индийские кварталы, турецкие кварталы, арабские, нигерийские, пакистанские, и только где-то лишь за Стратфордом, в окрестностях парка Элизабет Олимпик, начинают попадаться европейские лица и город чем-то напоминает тот — прежний. Но говорить об этом нельзя, это противоречит демократическим ценностям и вектору европейской политики, направленному на окончательную победу толерантности. «А в Германии у вас не так?» — спрашивал случайный знакомый. «Точно так же, — отмахивался худой водитель, — Кельн, Мюнхен, Франкфурт — большие мусульманские города, где стремительно возводятся мечети и восточные базары. Слава Христу, что сам я с семьей проживаю в маленьком баварском городке, там эти приметы современного мира не очень заметны. Впрочем, мэру уже отдали распоряжение построить на окраине палаточный лагерь для беженцев на двести или триста персон…»
В какой-то момент он расслабился, рассеялось внимание. Закончил трапезу, пристроился в конец очереди, чтобы заказать еще кофе. И вдруг услышал за спиной:
— С вами хотели встретиться сегодня в семь часов вечера… — кто-то коснулся его плеча, давая понять, что это он адресат. — Просили прийти на Хайгейтское кладбище, чтобы передать очень важную информацию… Сказали, что это очень важно, и вам нечего бояться… Просили, чтобы вы прибыли один, к вам подойдут…
В затылок перестали дышать. Предательская змейка побежала по хребту. Утратил бдительность, майор, так ведь и нож под ребро сунут — не заметишь! Он забыл про кофе, резко обернулся. Посетителей в заведении стало еще больше. Кто-то уходил, лавировал между людьми и подносами. Мелькала широкая спина, принадлежащая невысокому кряжистому мужчине. Он спешил к выходу, не оборачивался. Его уже заслоняли другие. Андрей устремился за ним, кого-то толкнул, извинился в ответ на ругань…
Он догнал посланника, когда тот спустился с крыльца и семенил к заставленной машинами стоянке. Он настиг его в несколько прыжков, схватил за плечо. Мужчина вздрогнул, резко обернулся, вскинул руки, словно собрался защищаться. В нем не было ничего устрашающего. Мужчина лет пятидесяти, промасленный рабочий комбинезон, широкое лицо, усыпанное оспинами и веснушками. Типичный представитель английского пролетариата.