— Я готов тебя выслушать, жрец.
— Хочу, чтобы ты, Хемиуну, проявил присущее тебе дальновидение и понял, что каждое моё слово для тебя жизненно важно.
— Говори же!
— Скажи, Хемиуну, задумывался ли ты, как опасно заглядывать в будущее, если ты не бог, а значит, не ты его создаёшь?
— Ты всё знаешь…
— Да, знаю. Ты образованный муж, но теперь ты ещё и опасный для нас человек.
— Не посмел бы я никогда перечить воле жрецов…
— А ты и не пытался. Но, став советчиком фараона в некоторых делах, ты сам загнал себя в угол. Теперь у тебя кругом враги.
— Откуда ты знаешь? — Хемиуну чувствовал себя совершенно разбитым и не знал, как себя вести.
— Доселе на меня такое озарение, как на тебя, не сходило, но имеющий уши — да услышит. Даже если все думают, что он глухой.
«Слуга. Глухонемой слуга. Воистину сила влияния жрецов ещё совсем не угасла», — архитектор понял, что жрец знает их разговор с фараоном дословно.
— Ты прослыл хорошим строителем, Хемиуну, и тебе наверняка небезразлична судьба твоего детища. Так?
— Конечно, это смысл всей моей жизни!
— У фараона нет денег, чтобы закончить строительство Большой пирамиды. Он обращался к нам, но мы не дадим.
Хемиуну не верил своим ушам. Это говорит ему сейчас Верховный жрец!
— Без денег ты не сможешь накормить работников, а голодные строители — неуправляемые люди. Сначала они поднимут бунт, уж поверь, мы знаем точно, потом они убьют тебя, затем примутся за ненавистную пирамиду, и вот он — бесславный конец — и твой, и нерождённой пирамиды.
— Фараон позаботится о том, чтобы этого не произошло. Он мне обещал.
— Но взять деньги ему негде.
— Почему ты говоришь со мной об этом? Ведь я могу завтра же направиться во дворец и доложить о твоих интригах.
— Ты тщеславен, Хемиуну. Закончить работы для тебя важнее всего на свете, и, кроме того, твои дети. Они учатся в школе при храме Птаха? Прилежные малыши. Делают успехи.