Мимолётно отмечаю, что ватажник уже совсем хорошо себя чувствует, раз снова начал наглеть. Но это неважно, я отворачиваюсь от ватажников, и рука смыкается на пузатом фиале с очень необычным содержимым. Чуть светящаяся зелёным, тягучая жидкость, в которой словно плавает, пронизывая весь сосуд, чёрная сеть, похожая на ажурную паутину. Я обернулся к Риквилу. Если он думает, будто может и дальше прикрываться первым братом, то самое время напомнить ему, что по большому счету сейчас именно я занял возле Мириота его место, недавно превзойдя в сражении. Вытягиваю руку, демонстрируя на свету отвратительно выглядящее зелье:
— Это алхимический состав, сваренный в атаноре Древних по рецепту, что назывался Небесная Лестница. Как думаешь, для чего он предназначен, брат шэн? Думаю, что ответить мне ты не сможешь. А я, пожалуй, не буду тебе об этом сообщать, ведь своё право на один предмет ты уже использовал? И выбрал, — я прервался лишь на полмига, оглядывая собеседника. Меч я видел, и хоть он не тот, что был с ватажником в лесу, но явно не земного качества. Броня? Глупо. — Зелье, верно? То самое, на которое указал ваш основатель и которое и позволило тебе наконец прорвать преграду возвышения. Вот только вы, идущие по чужим следам, боящиеся сделать хоть что-то не так и оглядывающиеся на ваших Царей, на самом деле брали дешёвку.
— Бахвалься, бахвалься, — ватажник усмехнулся. — Поглядим, как далеко ты уйдёшь по этой своей лестнице.
— Пока что я опередил тебя на ней на годы. Надеешься, — не удержался я от подначки, — что во Втором такой старик как ты, сумеет меня обогнать?
— Леград, — не выдерживает Таори, — придержи язык.
— Таори! — Мириот тоже отлично помнит наш разговор.
Но я больше не собираюсь никому здесь потакать. Хватит того, что я безропотно слушал подначки Риквила, а она молчала. Поэтому перебиваю Волка:
— Я говорю правду и не стоит закрывать на неё глаза.
— И что? Не ты ли ты тут раскланивался перед братьями шэнами? А теперь поносишь?
— Уважение должно быть взаимным.
— Прекратите, — снова вмешивается Мириот, но мы оба не обращаем на него внимания.
— Ты сама это сказала. И ты, и я хотим оказаться во Втором поясе. Вот только мне всего четырнадцать.
— Потому и нужно уважить старшего, искатель.
— Ты сама называешь меня как угодно, кроме как собрат шэн. Я победил твоего мужа, но ты все равно не считаешь меня равным себе. Вот уж в чём ты с ним схожа.
Риквил презрительно цедит:
— Щенок.
Мне нет сейчас до него дела, но указываю на него пальцем:
— Уважать вот его только за то, что он человек старшего поколения? Может мне, как волчатам, называть его дядей?
— Этого я не прошу, — прошипела Таори.
— Зато намекаешь, боевая тётя, — я усмехнулся, глядя, как она скривилась от такого обращения. Не соврал Гунир. — Надеешься обогнать меня во Втором поясе в возвышении? Мой талант лучше твоего и в высоком Поясе разрыв лишь увеличится. И твоему мужу и тебе стоило бы подумать над тем, как сохранить со мной хорошие отношения, а не портить их постоянно задираясь.