И снова произошло удивительное: призрак развернулся, напоказ расставил ноги, сложил руки на груди и оглядел улицу, словно заправский стражник, а затем скосил на меня маску кричащего лица, и я развернулся к поместью, уже не удивляясь этому намёку. Очевидно, что души Флага и впрямь все понимают.
Я не стал рисковать, вламываясь в поместье Древних через окно, словно вор. Пусть здесь царит разруха, и этот дворец выглядит безнадёжно мёртвым. Но если сегодня он и разваливается от старости, то внук Мириота, возможно, увидит его целым. Если когда-нибудь рискнёт войти в Миражный.
Так что я обогнул опустевшее гнездо бабочки и остановился перед проёмом, который раньше перекрывали высокие двустворчатые двери. Положил Пронзатель у ног. Теперь мой поклон был гораздо ниже, а руки сомкнуты в приветствие практиков:
— Гость города просит прощения у старших за вторжение в их жилище. Но поместье разрушено и пришло в запустение, а младшему нужна вода. И не помешает любая мелочь, найденная здесь, что поможет ему добраться до Павильона Здоровья. Ещё раз прошу простить этого младшего.
Конечно же, я не дождался ответа, но хотя бы на сердце у меня стало спокойнее. Порог я переступил, сжимая древко Пронзателя и растянув сферу боевой медитации.
Но ничего не произошло. Меня не обдало жаром опасности, подо мной не провалился пол и не выскочил ждавший нарушителя сотни лет охранник Древних. Я обходил одну комнату за другой, находя везде одно и то же: запустение и разрушение. Впрочем, грязь и мусор лежали лишь в первых, имевших окна наружу, комнатах. Те, в которые я проникал, открывая двери, выглядели лучше. Впрочем, открывал это громко сказано. Створки рассыпались под моими пальцами, и лишь раз мне пришлось приложить силу, чтобы образовалась достаточная щель. Это тоже было странно. Я, родившийся в пустошах, не видевший дерева вволю, не настолько хорош в столярном деле, но сомневаюсь, что древесина так легко сдаётся годам, тем более то, которое выбрали для себя Древние. Дерево, что мы сожгли во дворе, стало лишь крепче после гибели.
Я шагал, всё сильнее углубляясь в поместье Древних и всё больше разочаровываясь. Разруха и запустение. Я видел остатки мебели, растений, тканей на стенах, возможно, картин. Но не находил ни следа от шкафов с книгами и свитками. Не видел оружия, доспехов или одежды. Да, я действительно пришёл сюда за водой, но втайне надеялся обнаружить и настоящие сокровища. Но на деле не нашёл даже завалящего жетона Древних, какие десятками лежали на прилавке у торговца в Гряде.
Более того, прошёл одноэтажное поместье из конца в конец, осматривая каждое помещение, но так и не нашёл самого важного для себя — воды.
Зато, похоже, оказался прав, рассуждая о слугах на смотровой площадке Небесного Исполина. Не все Древние были одинаково сильны, потому я и не смог обнаружить кухню, найдя лишь огромный зал, наполненный сгнившим деревом и разбитой посудой. Значит, Древние все же ели и еду сюда доставляли отдельно. Возможно, из того строения, чьи руины мы обнаружили в зарослях. А вот размеры зала говорили, что около сотни человек могли бы здесь поесть одновременно. Потому и столько комнат в этом дворце.
На улицу, вернее, во двор поместья, я вернулся лишь тогда, когда начало темнеть. Всё это время я внимательно прислушивался и к той части своей боевой медитации, которая теперь связана с родными. И ощущал лишь едва уловимое их присутствие и ни дуновения грозящей им опасности. А изредка — ощущение касающегося их взгляда. И даже понял, что это такое, сотню вдохов приглядывая за происходящим снаружи сквозь четыре комнаты, найдя место, которое позволило мне не выдать себя.
Призрак стоял там же, где мы расстались. Он медленно обводил взглядом улицу перед поместьем из конца в конец. Дважды. Туда и обратно. А затем коротко оглядывался на моих родных. Именно этот момент чужого внимания я ощущал, пробираясь по комнатам поместья.
Закончив осмотр, уже не скрываясь, я вышел под небо, кивнул обернувшемуся призраку:
— Я благодарю тебя.
Дождался ответного кивка и повернулся к маме:
— Пусто. Ничего нет.
И воды тоже. Будем надеяться, что идти осталось недолго. Но этого я вслух не сказал. Вместо этого широко улыбнулся и спросил:
— Ну, кто сегодня со мной будет смотреть на звёзды?
И если какой-нибудь зверь решит помешать мне и Лейле, то пусть потом не плачет по своей шкуре. Впрочем, я покосился на призрака, там и от шкуры мало что останется. Но ночь прошла спокойно, впервые у нас случился такой отдых на этих улицах.
У Бабочки, достигшей столь высокого возвышения, я не нашёл ядра, возможно сжёг его в пепел Яростью, но совсем без добычи я всё же не остался. Находка ждала меня в конце очередной улицы, когда, по моим предположениям, мы должны были вот-вот выйти из бывших владений зверя, владевшего техникой иллюзий. Первые следы того, что не мы одни попали в ловушку этого странного зверя.
У ограды, прислонившись к ней, наверное, годы назад, лежали останки человека. Лёгкая, похожая на мою броня, всё ещё хорошо выглядящая благодаря материалам высокого качества. Вот только от их могучего, широкого в плечах хозяина остались одни выбеленные временем кости. Такая участь ждала бы и нас, в этом нет сомнений. Я оглядел остальные вещи погибшего: неплохого качества цзянь в каких-то дешёвых, покоробившихся ножнах; большой набор зелий ватажника, за такое время наверняка испортившийся; остатки мешка; фляга.