Я кивнула и тут же озвучила:
– Не нарочно. Просто нервы сдали.
Осберт разулыбался так, что в и без того светлой комнате стало ещё светлее. Это опять-таки было заразительно, только меня и на сей раз не задело. Увы.
Просто смех смехом, но эскиз, при виде которого леди Дафна сперва обмерла, а затем впала в бешенство, действительно без участия разума создавался. Даже теперь, спустя год, вспоминать жутковато, а тогда…
Два дня общения с Дафной вымотали абсолютно, но я держалась. Злилась, почти ненавидела клиентку, но волю чувствам не давала. А на последнем эскизе разум словно уснул – я стояла за мольбертом, рисовала, видела, что именно рисую, но анализировать не могла. Сильного жжения на внутренней стороне левой руки тоже не замечала.
Зато позже, когда леди прооралась, осыпала тысячей бранных слов и пообещала добиться моего исключения, пришло чёткое понимание – я рисовала под действием крови Древних. Переносила на бумагу истинный образ леди Дафны. Писала не тело, а душу.
Этот всплеск, этот прорыв оказался страшнее, чем все угрозы рыжей, вместе взятые. После этого случая я поняла, что могу потерять контроль, и кто знает, к чему такая потеря приведёт? И вдруг спровоцирует проявление проклятого узора?
– Ты поэтому ушла с портретистики? – выдёргивая из мыслей, спросил щёголь, и я кивнула. А собеседник добавил, слегка помрачнев: – Погоди. Получается, Дафна тебя заставила? Как-то на руководство университета надавила?
– Нет. – Хотелось соврать, но я всё же не стала. – Я сама.
– Но зачем, Айрин?!
Я бессильно развела руками и выдала давно придуманную отговорку:
– Эмоции.
Удивительно, но судья понял. Снова взял в руки листок, окинул взглядом и заявил:
– А знаешь, в этом что-то есть.
Я невольно напряглась, а услышав следующие слова, облегчённо выдохнула.
– Самый тонкий и качественный шарж из всех, что я когда-либо видел, – заявил Осберт. – Шедевр! Достойный лучших музеев и галерей.
Мои губы всё-таки тронула улыбка. Оценка Осберта по-настоящему порадовала, только главной проблемы она не отменяла.
– Ты выдал Дафне неприятные новости, но мне эта стерва всё равно отомстит.
Судья фыркнул.
– Ну пусть попробует.