В том углу комнаты, где стоял туалетный столик, на пересечении трех плоскостей, то есть пола и двух стен, имелась дыра. Небольшая, не больше монетки в двадцать су, она казалась Хорси совершенно черной. Она выглядела такой жуткой, что он не осмеливался заткнуть ее; подходя к ней, он ожидал, что из нее в любой момент может появиться клешня, коготь или жало. Впрочем, эти опасения не объясняли мистический страх, который он испытывал, посмотрев на нее или даже просто вспомнив, что она существует.
Он снял комнату с еженедельной оплатой на бедной улочке в Айслингтоне у пожилой молчаливой женщины, не только не задавшей ему ни одного вопроса, но даже не спросившей, как его зовут. Она вполне удовольствовалась оплатой авансом за две недели. Это устраивало и Хорси; денег у него хватало, но его очень беспокоили любые проявления интереса посторонних к его особе.
Старушка готовила ему еду два раза в день; как правило, она ограничивалась блюдами с большим количеством лука, к которым он едва прикасался; в последнее время аппетит у него почти полностью пропал. Он выходил на улицу только вечерами, когда наступали сумерки, чтобы подышать свежим воздухом, хотя воздух в Айслингтоне, насыщенный заводским дымом, только раздражал его горло и легкие.
В первый день он колебался между двумя барами, пропахшими пивом и пуншем, и не остановился ни на одном из них, так как с удовольствием узнал, что его хозяйка торговала из-под полы элем и крепким спиртным.
Каждый вечер после короткой прогулки он находил у дверей своей комнаты кувшин с портером и полпинты бренди; за эти напитки он никогда не забывал заплатить на следующее утро, когда хозяйка приносила ему чай с гренками.
Однажды она спросила его:
— У вас бывают посетители? Интересно, что я никогда не видела, чтобы к вам заходил кто-нибудь, и, в то же время, я слышала, как вы с кем-то разговаривали.
Хорси нервно дернулся от этого вопроса, но тут же собрался и вежливо ответил хозяйке, что она вполне могла слышать его, потому что у него была очень давняя привычка разговаривать с самим собой.
— У всех бывают небольшие странности, — согласилась хозяйка. — Вот я, например, не могу заставить себя не корчить гримасы, когда стою перед зеркалом.
Пиво и бренди позволяли Хорси уснуть, хотя и ненадолго; обычно ему приходилось вставать ночью, чтобы принять бром, если он не хотел крутиться в постели, наблюдая, как сквозь шторы начинает просачиваться рассвет.
Когда он обнаружил дыру в стене, ему пришлось заменить бром снотворным, позволявшим ему погрузиться в тяжелый сон, но не избавлявшим от сумбурных, переходящих в кошмары, снов.
Он не сомневался, что в дыре обитало какое-то существо, время от времени выбиравшееся по ночам наружу для того, чтобы побродить по комнате.
Что это было? Паук, сколопендра, мокрица, многоножка или какое-нибудь другое насекомое, имени которого он не знал?
Иногда сквозь сон ему чудилось, что он слышит, как неизвестное существо бродит по комнате, постукивая когтями по полу и ощупывая мебель своими усиками.
Иногда ночью его кошмар приобретал овеществленную форму, и он видел в полусне…
Он видел какие-то нечеткие, расплывчатые тени, в которых не было ничего от живого существа; это было нечто аморфное, неопределенное… Но каждый раз он четко представлял, что это явление связано со смертью. То есть, оно настойчиво навязывало сознанию спящего ИДЕЮ СМЕРТИ.
Когда он просыпался, все, почудившееся ему ночью, казалось ему еще менее определенным, но зловещее впечатление сохранялось.
Только один раз, очнувшись от еще более кошмарного, чем обычно сна, он увидел, как над дырой к потолку поднялось облачко черного тумана, сконденсировалось и приняло традиционную форму Смерти.
Появление скелета мало обеспокоило его. Он тупо наблюдал, как костлявая, стоя между туалетным столиком и стеной, пыталась починить свой инструмент, рукоятка которого оказалась поломана. Она старательно обматывала ее веревкой.
Веревка была толстой, блестевшей от грязи и жира, и она почему-то показалась Хорси более жуткой, чем блестящее лезвие косы и череп ее хозяйки.
ebooksa