— Согласны, согласны!.. — раскатилось по толпе.
— Коли согласны, так объявляю поход, а куда, о том скажет нам Семен Аникич Строганов.
Жестом руки Ермак Тимофеевич указал на старика Строганова, стоявшего несколько позади него. Семен Иоаникиевич выступил вперед.
— Идите, братцы, с миром, очистите землю сибирскую и выгоните безбожника салтана Кучума, — громко напутствовал он ратников.
Радостный возглас толпы был ему ответом.
— Иди, сажай людей в челны… — сказал Ермак Тимофеевич Ивану Кольцу. — Мы сядем с тобой в передний челн.
— Ладно, атаман! — ответил есаул и повел людей к реке.
Ермак остался с провожавшими его Строгановыми и их людьми. Несколько минут он молчал. Торжественным было это молчание. Наконец он заговорил:
— Простите меня, грешного, коли кого изобидел из вас ненароком, — поклонился он в пояс сперва людям Строгановых.
— Николи никого не обидел, что ты, бог с тобой, — ответили они, — а коли ненароком, так Бог простит…
— Простите и вы, отец мой названный и братцы мои названые, прости, моя невеста обрученная… Не лишите меня молитв ваших, особливо ты, чистая девушка…
Голос Ермака дрогнул, и он умолк.
Первым подошел к нему Семен Иоаникиевич Строганов, благословил его небольшим образком на серебряной цепочке, который и надел ему на шею. Они обнялись и трижды крепко расцеловались.
За стариком пришла очередь Максиму Яковлевичу, а за ним Никите Григорьевичу Строгановым. Оба со слезами на глазах простились с Ермаком Тимофеевичем.
Ксения Яковлевна стояла бледная, опершись на руку преданной Домаши. К ней, простившись с ее дядей и братьями, подошел сам Ермак Тимофеевич.
— Прости, невеста моя обрученная, прости, моя лапушка, молись за меня… Как за стеной каменной буду я за твоими молитвами девичьими… Не горюй, не кручинься, вернется, бог даст, твой Ермак цел и невредим и будет продолжать любить тебя, как теперь любит больше жизни своей. Прости мое сердце…
Девушка с рыданиями бросилась на шею Ермаку Тимофеевичу. Из глаз его тоже полились слезы.
Эти слезы обоих слились в их горячих поцелуях. Они на мгновение замерли.
Ермак опомнился первый. Он тихо освободился от объятий невесты, тряхнул головой и проговорил:
— Прощай, моя лапушка, прощай, мое сердце… До свидания!.. — и быстро зашагал к реке.