Она вдруг стала пристально вглядываться в лицо своей дочери.
— Вот ее суженый, в дороге уж…
— Яков? — спросила Ксения Яковлевна.
— Звать я не знаю как, чернявый такой, из себя видный, скачет во весь опор, торопится… — продолжала Мариула, не спуская глаз с лица Домаши.
— Слышишь, Домаша? — окликнула ее Ксения Яковлевна.
Ответа не последовало. Девушка сидела как завороженная.
— Не замай ее, — заметила Мариула, — она сама видит все то, что говорю я… Видимо, от меня она этот дар унаследовала.
— Да неужели! — воскликнула молодая Строганова.
— Верное слово, — подтвердила Мариула и отвела свой взгляд от лица дочери.
Не прошло и минуты, как Домаша облегченно вздохнула и сказала:
— На самом деле Яков-то торопится… Я его видела.
— Как видела? — дивилась Ксения Яковлевна.
— Да странно как-то… Точно вздремнулось мне и сон привиделся, скачет он во весь опор по дороге… Только и всего.
Ксения Яковлевна со страхом посмотрела на Мариулу.
— Прощенья просим, — низко поклонилась она и вышла так быстро, что Ксения Яковлевна не успела сказать ей, чтобы она приходила в другой раз.
Девушки остались вдвоем и несколько минут смотрели с недоумением друг на друга. Ксения Яковлевна была поражена последним видением Домаши, вызванным на ее глазах, а Домаша не понимала удивленно-испуганного выражения лица своей хозяйки. Первою ее мыслью было то, что Ксения Яковлевна заметила, наверно, в предсказании Мариулы недосказанное, а потому встревожилась. Но Строганова рассеяла эти опасения.
— Знаешь ли, что ты спала, Домаша?
— Мне вздремнулося, так вдруг, — ответила та.
— Да нет же, при мне все это было! Это Мариула заставила тебя видеть все то, что видела сама. Знаешь, она колдунья!
Последние слова Ксения Яковлевна сказала шепотом.