— Травка-то незнакомая, верно, не здешняя… Невесть где он допрежь-то слонялся. Может, действительно знахарь, как и следствует…
Антиповна вышла из опочивальни, вызвала Домашу, чтобы та посидела с хозяюшкой, и пошла сама на кухню заваривать травку.
Домаша не заставила себе повторять приказание. Она сама так и рвалась в опочивальню Ксении Яковлевны, чтобы узнать поскорее о первом посещении Ермака Тимофеевича.
— Ну что? Как? — вскричала она в опочивальне, плотно притворив за собою дверь.
Ксения Яковлевна открыла глаза, приподнялась на постели при появлении своей подруги и союзницы и встретила ее радостной улыбкой.
— Нечего и пытать тебя, вижу, что довольна. Но все-таки как и что?
— Был, Домаша, был, вблизи я его рассмотрела. Вблизи он еще пригожее.
— Ну? Говорил что?
— Где говорить! Дядя тут да нянька, так и впились в него глазами.
— Чует старая.
— Должно, чует.
— Но все-таки что же он делал?
— До руки моей дотронулся, так тихо, нежно, ласково, я так и обомлела… Травку дал, напоить меня сегодня велел, встану, говорит, завтра… Понаведаться обещал.
— Когда?
— Завтра.
— Теперь зачастит…
— Как же быть-то мне? — спросила Ксения Яковлевна.
— Что как быть?..
— Встать завтра?
— Вестимо, встать…