— Ну что с Аксюшей?
— Чудо, батюшка Семен Аникич, истинное чудо…
— А что?
— Встала, за пяльцами сидит…
— Ну!
— Верно, батюшка Семен Аникич, верно… Я и сама диву далась, как все это вышло у него, как по писаному.
— Вот видишь, старая, а ты же на него вчера зверем смотрела, — заметил весело Семен Аникич.
— Виновата уж, батюшка, виновата… Клепала в мыслях на него, это истинно… Мекала даже, что он и сглазил у нас девушку, и даже о том Максиму Яковлевичу докладывала.
— Знаю, слышал… Ну а теперь что скажешь?..
— Да что сказать?.. Виновата, и весь теперь сказ…
— То-то же… Ермак-то — не парень, а золото. В прошлую ночь нас от лихих ворогов спас, а ноне Аксюшу на ноги поставил. Вот каков он!
— Это точно, батюшка Семен Аникич. Дай ему Бог за то здоровье… Пошли невесту хорошую…
— Невесту… Ну, кажись, о свадьбе он не думает, — засмеялся старик Строганов.
— Не век же ему бобылем жить… Может, и из наших девушек какая полюбится.
— Ты уж и сватать его норовишь!.. Положила, значит, гнев на милость…
— Да что же в том дурного, батюшка Семен Аникич? Это уж все от Бога так устроено. И в писании сказано: оставит человек отца и матерь свою и прилепится к жене своей, и будет двое, а плоть едина… Скучно тоже, чай, молодцу жить одинокому, вот я к слову и молвила.
— Нет, Антиповна, не оженишь его. Он в лес норовит…
— Как в лес, батюшка Семен Аникич?
— Да так, сам говорит, волк он, а волка, чай, знаешь пословицу, как ни корми, он все в лес глядит.
— Ахти, страсти какие…