– Отлично. – Городец пожал плечами. – Попрут из разведки, знаю, куда идти. Это обман зрения, дружище. – Тут в полумраке блеснули вполне приличные зубы. – Я белый, пушистый и предельно интеллигентный. В школе в кружке самодеятельности занимался. Бармалея играл. Тихо!.. – Он приложил палец к губам.
Заскрипела дверь сортира. Кому-то опять понадобилось зайти туда по нужде. Бедолага стонал, кашлял, пристраиваясь над толчком, скрипели доски. В итоге он сделал свое дело и заковылял прочь, продолжая кхекать.
– Как тебя зовут? – прошептал Алексей.
– Никак, – отозвался нежданный коллега. – Просто Городец. Этого вполне достаточно. Откуда я знаю, выйдешь ли ты отсюда и что будешь говорить на допросах. Слушай меня внимательно, майор. Я прибыл, чтобы вытащить тебя. Попадешь к людям Былинского… Да, нам все про него известно. Так вот, угодишь к ним, приключится самая настоящая катастрофа. Слишком много ты знаешь.
– Можно меня убить, – предложил Алексей.
– Вполне, – согласился Городец. – Но можно и вытащить. Порой наша фирма занимается благотворительностью. Давай поспешим. Мне самому тут не резон маячить. Шаховского и Радзюка сегодня ночью не будет. Охрана несет службу спустя рукава. Уходим в Белоруссию. Так ближе. Старайся не задавать вопросов, просто выполняй мои указания. Я иду первым. Постой тут пару минут, убедись, что никого нет, и топай в барак. Там войдешь в комнату охраны… Молчи, я знаю, что говорю. В бараке веди себя прилично.
Он стоял, прислонившись к стене, и обливался потом. Не зря майор берег силы, сумел немного скопить.
Секунды тянулись, как минуты. Целых сто двадцать штук! Вечность, мать ее так!
Он двинулся короткими шажками вдоль стены, повернул за угол, осмотрелся и резво побежал в барак, но тут же опомнился. Часовой у здания администрации может заподозрить, что такая скорость развита неспроста.
Алексей притормозил, демонстративно захромал и вошел в барак, держась за бок. Из-под свеженькой двери, недавно установленной плотниками, по-прежнему пробивалась полоска света.
«Не подстава ли? – мелькнула дурная мысль. – Вот сейчас ты войдешь, весь такой на подъеме, а тебя холодной водой из ушата».
Он толкнул дверь, просочился внутрь. Нет, все нормально. Человек, назвавшийся Городцом, торопливо запихивал в подсумок магазины для автомата, застегивал форменный камуфлированный бушлат.
Двух зайцев он уже убил. «Они были первыми», – вспомнил Корнилов старый советский фильм.
За столом, откинув голову за спинку стула, сидел Опанасенко. Кровь из рассеченного горла уже не текла, превратилась в выпуклый коричневый нарост. Глаза охранника изумленно смотрели в потолок.
Железнов лежал на кушетке. Шея свернута, глаза на лбу, язык наружу. Его бушлат висел у входа на крючке. Занавески на окнах были задернуты.
– Поспеши, майор, – буркнул Городец. – Нянек нет, действуй сам. Этот весь в крови, пусть сидит. – Тут он ткнул пальцем в Железнова и продолжил: – С этого стаскивай одежду, она теперь твоя. Ты должен, как новобранец, одеться за минуту.
Майор сделал это быстрее. У него будто ветер свистел в ушах. Он скидывал свое, опостылевшее, стаскивал одежду с мертвеца. Железнов оказался его габаритов. Теплые штаны, вязаные носки, свитер, бушлат, ремень с подсумком.
Алексей повертелся, хотел было глянуть в зеркало, но такового тут не было. Ладно, не на подиуме.
Он натянул на глаза утепленную шапку с козырьком, застегнул ремень с подсумком. Штык-нож, фляжка, полная воды. Майор потряс ее и убедился в этом. Три снаряженных магазина, еще один в автомате. Его тяжесть была такой приятной! Он передернул затвор, загоняя патрон в патронник, поставил оружие на предохранитель.
Городец одобрительно взглянул на него и спросил: