– Не знаю, говорит ли вам что-нибудь это имя, но когда-то рядовой Райс числился обер-лейтенантом Гардером, – вновь объявился Коргайль, расстроив таким образом всю затеянную Скорцени интригу.
Бокал Лилия не уронила, однако добрую порцию вина на мундир себе все же выплеснула.
– Спасибо вам, обер-лейтенант. Я бы долго мучилась, пытаясь вспомнить, что меня связывало с этим человеком.
– И что же вас связывало с ним, если не секрет? – Лицо Коргайля в любой ситуации оставалось непроницаемым, вселяя доверие к своему владельцу.
– Это особый случай. Штурмбаннфюрер, – обратилась она к Скорцени, – вам знаком такой человек – обер-лейтенант Гардер?
Скорцени хватило ума не переспрашивать. Немного помолчав, он покаянно развел руками.
– Теперь это курсант особой военно-морской диверсионной школы рядовой Райс, – объявила Фройнштаг.
– Наконец-то все стало на свои места.
– Получается, что вы никогда не видели его в лицо?
– Если не считать нескольких снимков.
– По которым, конечно же, узнали его.
– Не такая уж он важная персона – да и лицо как лицо, – чтобы я помнил его лучше, чем Уинстона Черчилля.
– А то, что с ним произошло там, в части?.. По вашей милости?
– Нам лучше остановиться, Фройнштаг. Уж не думаете ли вы, что я занимаюсь такими мелкими сошками? Да и к ревнивцам не принадлежу.
– Конкретно им занимались другие, это понятно.
– И считаете, что переусердствовали? Я, конечно, выясню, но, помнится, он сам дал основательный повод.
– Не хотите встретиться с ним? У вас еще есть ночь – для покаяния и прощения.
– Это ваша ночь, – едва заметным жестом тронул он волосы графини Ломбези. – Мы с графиней дарим ее вам.
40
Очевидно, это пришел по свою погибель какой-то отряд самообороны или местные истребители… Пробираясь по оврагу к машине, Курбатов видел, что высадившиеся из нее мужики были одеты в какое-то полувоенное отрепье и пребывали в том возрасте, в котором уже и в ополчение принимают неохотно. И только однорукий, что командовал ими, был еще достаточно молод. Судя по всему, списанный подчистую сержант.