Ненадёжный признак

— Пойдём, покажу тебе, где я живу, — девчушка шагнула к нему и протянула маленькую ладонь. Джефф, поколебавшись, взял её за руку.

— Теперь нужно посмотреть в окошко.

— Окошко? А, здесь! — он послушно наклонился к зеркалу, которое по-прежнему крутилось на верёвке, рассыпая по ёлочному сумраку световые отблески, и осторожно в него заглянул.

Грохот воды и яркий солнечный свет обрушились сверху, будто кто-то ведро опрокинул. Позади Джеффа теперь ревел водопад. Перед ним расстилалась ровная зелёная лужайка и шумела берёзовая роща, на ветке одного из деревьев крутилось знакомое зеркальце. Девчушка вытянула свою ладошку из его руки и с важным видом принялась собирать то ли цветы, то ли какую-то лесную ягоду. Она то и дело садилась на корточки спиной к Джеффу, и всякий раз, когда она это делала, из-под длинного подола платья показывался рыжий кончик её хвоста. Пушистая, аккуратная кисточка, как у недавно рожденного телёнка. Конечно, затеяв охоту на хюльдру, не стоит слишком удивляться хвостатым девочкам, встреченным в предположительных местах обитания взрослых хюльдр. Но Джефф, заметив эту кисточку, почему-то расстроился. Он смотрел, как малышка собирала ягоды — да, точно, это была ранняя июньская земляника — а на душе у него скребли кошки. Ладно, пообещал он себе, как-нибудь разберусь.

Первым делом он снял рюкзак и стянул с себя мокрый анорак. Потом решил определиться со стратегией отступления.

— Хей, малышка! А как я есть возвратить? Снова маленькое окно? А я один — оно пропустить?

Девчушка обернулась, ойкнула озабоченно и вприпрыжку подбежала к нему.

— Нет, через окошко никому нельзя! — она состроила серьёзную мину и погрозила маленьким пальчиком. — Мама не разрешает туда ходить. Ты ей не говори, что я там была, ладно? Не скажешь?

Она придирчиво оглядела горсточку ягод в своей маленькой ладошке, выбрала самую крупную и протянула её Джеффу. Тот с самым серьёзным видом осмотрел ягоду со всех сторон и осторожно положил её в рот. Причмокнул, кивнул одобрительно: вкус прямиком из детства, точь-в-точь как клубничный бабл-гам, когда только-только начинаешь его жевать.

— Не делай бояться, я не скажешь. Так где я обратно?

— Окошко у нас что-то вроде черного хода, а если тебе захочется обратно, ты под водопадом пройди. Видишь, вон там, сбоку, большой белый камень. На него встаёшь — и под водопад шагаешь.

— Понял, — кивнул Джефф, который уловил чёткую связь «белый камень» и «иди под водопад».

— Всё, готово, — объявила рыженькая, демонстрируя ему длинную травинку, на которую были вкривь и вкось нанизаны краснобокие земляничины, — теперь пойдём, я познакомлю тебя с мамой, папой и сестричкой. Нам вон туда! — и она махнула рукой в сторону скал неподалёку. Тропинка начиналась от водопада и вилась между камней, поднимаясь всё выше.

Час от часу не легче. Кажется, он услышал что-то вроде «маленькая сестра». Сестричка, значит. Он хмуро подобрал с земли брошенный рюкзак.

— А далеко мы там?

— Нет, здесь близко! Сначала до той сосны, видишь там, наверху? А оттуда уже наш дом видно. Догоняй!

И она деловито направилась к холму, старательно держа соломинку с ягодами перед собой. Пушистая кисточка её хвоста то скрывалась под подолом, то снова показывалась, и он никак не мог перестать на неё смотреть. Они с Кайсой здорово поругались, когда говорили о детях, которые могут быть у Олли. Как ты не понимаешь, горячилась Кайса, хюльдры — не люди! Это нечисть лесная, они уводят наших мужчин, потому что своих у них нет! Мальчишки у них не родятся, только девочки. А чтобы мужьям домой не хотелось, хюльдры их очаровывают, так что те накрепко забывают о своей человеческой семье. Затвайсишь хюльдру, чары развеются, и Олли очнётся! Вот увидишь, ещё и спасибо тебе скажет!

Джефф не был уверен, что дождётся благодарности от Олли, но и Кайсу понять можно, не говоря уж о её родителях. Может, и версию про хюльдру придумали лишь для того, чтобы хоть как-то смягчить боль потери. Типа да, Олли пропал, но не сгинул, а жив и здоров, просто находится где-то, куда другим людям ходу нет. Теперь же, когда жизнерадостное доказательство, энергично помахивая хвостиком, топало перед ним, Джефф чувствовал себя хреново. Кайса про детей Олли и слышать не хотела. Твердила, как заведённая, про лесную нечисть и чары окаянные, но он-то видел, что эта мысль тоже её мучает. Дети хюльдры стояли между ней и её братом, а решать эту проблему выпало ему, барабанщику.

Узкая каменистая тропа была не слишком крутой, но всё же и не самой удобной дорогой на свете, и шли они медленно. И хотя Джефф не особенно торопился, обдумывая ситуацию, он предложил своей спутнице прокатиться на нём верхом. Предложение вызвало бурный восторг. Заявив, что папа всегда так делает, девчушка, повизгивая от предвкушения, забралась Джеффу на плечи. Он на всякий случай придерживал её за маленькие ножки, обутые в мягкие башмаки из кожи, а она обняла его за голову и устроилась поудобнее на его плечах. И даже начала напевать бодрую, хоть и монотонную песенку.

Джефф знал эту песню. Кайса спела её, когда он впервые попросил продемонстрировать, как звучит норвежский язык. В ней рассказывалось про чувака по имени Маннелиг, который не женился на весьма состоятельной девушке, как та его об этом ни просила. Она предлагала Маннелигу двенадцать мельниц с медными жерновами, дюжину быстроногих лошадей, золотой меч, не знающий поражения и белую шелковую рубашку в придачу, но чувак стоял намертво и от этих несметных сокровищ отказывался. Возможно, он в принципе не хотел жениться, предположил тогда Джефф, и Кайса, поразмыслив, с ним согласилась.