То ли от того, что я ожидал другой реакции, то ли потому, что голова моя кружилась от влюблённости, но на этих его словах обычная выдержка мне изменила. Мой дорогой друг, уж вы-то знаете, сколько жестоких насмешек вызывал мой стиль в университете. В нашей семье пафосность и даже некоторая вычурность речи никогда не считалась недостатком, но за стенами родового гнезда этот стиль иногда мог показаться смешным. Будучи скромным архивистом, я могу позволить себе изъясняться витиеватыми выражениями и не вызывать при этом усмешек своих коллег-историков, но клянусь, в момент, когда отец сказал «и да поможет нам обоим Господь», я ощутил некоторое раздражение.
— Поможет нам Господь? — вскричал я нетерпеливо. — Да в чём же? И что это за правило Пренстонов, и почему я слышу о нём впервые, и ради бога, отец, о чём идёт речь? Я женюсь, при чём тут…
— Правило Пренстонов, — властно прервал меня отец, — объявляется наследному баронету Пренстону перед его помолвкой. Оно впрямую касается обязательств, которые сопутствуют брачным узам.
— Хорошо, пусть так, — не стал спорить я, стараясь унять своё нетерпение, — тогда в чём же оно заключается?
— Пойдём со мной, — ответил он коротко, и мы вышли из кабинета.
Как вы помните, Пренстон-холл — довольно внушительное, где-то даже громоздкое сооружение. Его строительство было начато первым баронетом Пренстоном, получившим патент на свой титул в период правления короля Карла I Стюарта. С тех пор здание, как водится, многократно перестраивалось, терпело разрушительные пожары и восстанавливалось заново. Его сводный план беспрестанно изменялся. Многочисленные галереи, переходы, жилые комнаты, парадные залы, лестницы и кладовки — словом, заблудиться здесь немудрено. Но я быстро понял, куда ведёт меня отец, и признаться честно, эта догадка меня не обрадовала.
В самом конце западного крыла Пренстон-холла находится Оружейная комната. В этом небольшом помещении хранится коллекция старинного оружия. На стенах развешаны мушкеты и палаши, пики и алебарды веером расходятся из-под щитов, окованных металлом, а в углу стоят громоздкие доспехи, когда-то принадлежавшие кому-то из моих воинственных предков. Заброшенной эту комнату назвать нельзя, её регулярно убирают, доспехи и оружие чистят, протирают пыль на антикварной мебели, но факт остаётся фактом: по своей воле я бы туда не пошёл.
А ещё здесь находится портрет, который я видел только однажды, но обстоятельства знакомства с ним были таковы, что я не хотел бы увидеть его снова — никогда.
Замечу, что мой отец был прекрасно осведомлён о том, какие чувства во мне вызывает эта картина, и тем не менее он вёл меня именно в Оружейную. Длинный коридор, обшитый тёмными дубовыми панелями, закончился, мы остановились у злополучной двери. Помедлив, отец толкнул её, и мы вошли. Щёлкнул выключатель, зажглось несколько тусклых ламп в позеленевшей медной люстре под потолком. В комнате было холодно, но я не стану нагнетать инфернальную атмосферу, пытаясь приписать этому помещению некие зловещие эманации, якобы витающие в его воздухе.
В комнате было холодно, потому что наступила поздняя осень, а западное крыло не отапливалось в достаточно мере из соображений экономии. Тусклый блеск металла на стене, массивный дубовый стол посередине, окно с шерстяными портьерами. Комнату с подобным интерьером можно найти в десятках других шотландских поместьев, так что ничего особо мрачного в ней не было.
Или же я просто стараюсь себя в этом убедить.
Портрет, который я так давно не видел — и с удовольствием продолжал бы не видеть ещё лет сто, — этот портрет висел в центре стены справа от двери. Мне не хотелось к нему приближаться, но мой отец, похоже, не собирался щадить мои чувства. Он подошёл к портрету и жестом пригласил меня последовать его примеру. Нехотя я подчинился.
На портрете был изображён мальчик лет семи, в старинном бархатном костюмчике, с кружевным воротником под самый подбородок. Выпуклый, чрезмерно высокий лоб, светлые волосы, пухлые детские губы и неожиданно пристальный, взрослый взгляд больших прозрачных глаз чуть навыкате. В левой руке он держит длинную гладкую палочку, на одном конце которой закреплена деревянная лошадиная голова с уздечкой.
— Какое отношение он имеет к моей помолвке? — я повернулся к отцу, и сам удивился тому, как глухо и враждебно прозвучал мой голос.
— К сожалению, самое прямое, — мой отец был невозмутим. — Скажи, ты можешь прочитать надпись в самом верху картины?
Нарисованная полотняная лента вилась по краю картины, и, приглядевшись, я действительно смог разобрать буквы на ней.
— Хм. Латынь?
— Да. В университете она давалась тебе без труда. Что же здесь написано?
— Здесь написано «Не верь Наезднику», — с трудом произнёс я, чувствуя, что сердце со всего размаху ударилось о мою грудную клетку изнутри, как будто хотело вырваться из неё на свободу.
— Верно. Это и есть первая часть правила Пренстонов. Ты не должен верить Наезднику. И мы оба знаем, мой мальчик, что может случиться, если этому совету не следовать в точности, — добавил он тихо, как бы в сторону, но эта фраза вонзилась в моё сердце, как острый клинок со стены позади меня.
ebooksa