Ненадёжный признак

— Отсюда тоже пойдем по навигатору, — отвечает Джефф. — По нему доберёмся до её водопада и попробуем попасть на ту сторону.

Он не произносит слова «хюльдра». Мы не договаривались об этом специально, но почему-то, войдя в лес, перестали упоминать её вслух, напрямую. Наверное, мы не хотим случайно привлечь её внимание. Я стараюсь не думать о том, что будет, если переход на ту сторону окажется закрыт для меня. Что, если женщине попросту нельзя попасть в те места, где живёт она? Я гоню эту мысль. Если так, нам придётся вернуться ни с чем. И тогда я больше никогда не увижу нашего Олафа.

Мы встаём, надеваем рюкзаки и углубляемся в лес, игнорируя еле заметные тропинки. Какая удача, что Джефф догадался записать трек от её водопада до этой хижины. Надеюсь, этот нехитрый трюк сработает. Теперь идти по лесу становится сложнее. Собственно, мы не идём, мы по-заячьи петляем, в точности следуя маршруту в навигаторе.

— Божечки, Джефф, — говорю я, когда мы два раза обходим одну и ту же мшистую глыбу, — чем тебя так заинтересовала эта каменюка в прошлый раз?

— Да тут, понимаешь, кто-то хрюкал, — смущённо отвечает он. — Уже темнело, и я подумал, что если это кабан, то лучше дам ему дорогу, пережду за камешком.

Я не могу сдержать улыбки, хотя его осторожность мне нравится. Ненароком касаюсь его плеча. Джефф улыбается в ответ, и мы продолжаем путь. Я чувствую себя немного виноватой. В основном, конечно, из-за вчерашнего разговора с отцом. Но тут же одёргиваю себя: моей вины здесь нет. Отец может говорить всё, что хочет, а я сделаю так, как считаю нужным. Вернёмся домой, уеду с Джеффом. Если, конечно, в горах всё пройдет гладко: мне удастся увидеть Олли и поговорить с ним. Не могу поверить, что он просто взял и забыл всех нас. Если Джефф прав, и Олли хочет оставаться со своей странной семьёй, а до прежней ему и дела нет, то пусть братишка скажет мне об этом прямо. Но мне почему-то кажется, что прав не Джефф, а Берта-чужачка. Не думаю, что она может ошибаться. В конце концов, если бы бабушка Барбро не водила с ней дружбы, то нам с Олли вообще не суждено было на свет появиться.

Джефф останавливается около густых зарослей бересклета и ждёт, пока я подойду.

— Прости, сахарок, придётся нам продраться через эти кусты. Понятия не имею, зачем я тогда через них ломанулся. Держись поближе ко мне.

На мой взгляд, заросли абсолютно непролазны. Но я не спорю. Подступаю к Джеффу вплотную, прячусь за его спину, а он по-лосиному упрямо таранит колючие кусты с тонкими ломкими ветками. Ветки, сгибаясь под его натиском, скользят по нашей одежде и с сухим хлёстким звуком снова схлопываются в сплошную колючую стену. Я смотрю под ноги, стараясь не споткнуться о выступающие корни, и слушаю, как ровно дышит мой мужчина. Когда мы вылезаем из густых, как веник, кустов, лес перед нами словно расступается.

— Здесь уже недалеко, — извиняющимся тоном говорит Джефф, — больше я, вроде, ни по каким чащам не плутал.

Я смотрю вверх. В просветах между деревьями видно серое небо. Начинает накрапывать.

— Ну, понеслось, — недовольно говорит Джефф. — Теперь жди чудес, скоро снова задождит кошками и собаками.

— Что? — переспрашиваю я, не понимая.

— Да есть такая дурацкая поговорка. Мой папаня её вспоминал, когда о своём старике мне рассказывал. Дед мой родом из Шотландии, я не говорил тебе? Там дожди льют не реже, чем тут у вас. И если дождь сильный, то почему-то кошек и собак упоминают.

— Забавно, — киваю я.

Следующий час мы идём молча. Дорога идёт в гору, дождь действительно усиливается, но Джефф больше не ворчит. Шпарит на своей постоянной крейсерской скорости, сверяясь с навигатором. Я стараюсь не отставать. Наконец мы упираемся в склон горы, поросший чахлыми берёзами, весь в валунах. С тоской представляю, как придётся сейчас карабкаться по непроходимому склону наверх, но Джефф останавливается и оборачивается ко мне.

— Всё, пришли, — говорит он. — Попробуй найти вход. С этой стороны я бы его ни за что не заметил.

Я хмыкаю недоверчиво. Вход? Обследую склон внимательно. Джефф следит за моими перемещениями, посмеиваясь. Видимо, он забыл о том, что в лесу я не новичок. Поэтому, когда я всё же нахожу тесную расщелину в скале, спрятавшуюся за поваленным деревом, он восхищённо цокает языком.

— Умница, — с гордостью говорит он, и мне приятна его похвала.

Чтобы протиснуться в узкую щель, нам приходится снять наши рюкзаки. Заодно мы достаём налобные фонари. Джефф надевает свой поверх головной повязки и регулирует крепёж. Я делаю то же самое. Включив свет, мы лезем в расщелину — сначала Джефф, потом я. Стены плотно прижимаются к нам, и продвигаться получается с трудом. Постепенно проход расширяется, и мы оказываемся в достаточно просторной галерее. Здесь можно шагать более-менее свободно, но всё ещё по одному. Отвесные, чуть влажные стены уходят вверх. Сыро, холодно, беззвучно. Мы доходим до развилки, где от основного тоннеля ответвляется другой, поуже.