Колеватов, хотя и сельский, но природным умом сообразил, что мои ушитые на нем будут как плавки.
— Валер, ты мне свои трусья не одолжишь?
— Да на, носи на здоровье, пока не накупаешься.
Наш Аполлон тут же исчез в кустиках, откуда вышел с лицом Геракла после очередного подвига. В подтверждение сходства он сделал колесо и прошелся на руках. Девчата неподалёку захлопали в ладошки.
— Браво, браво, бис! — Это было адресовано нашему другу. Девчат было четверо, а посему почти все пошли осуществлять «вековую мечту народов»-купаться. А у Геши начался внесезонный гон. Встав на руки он двинулся к пассиям. И, если кто из вас пробовал себя в этом нелёгком номере, то знают, что спина при движении направлена вперёд. То есть и ягодицы в трусах-тоже. Так вот на них, о ужас, прямо по центру начал разъезжаться шов! Как видно нитки у баталера оказались если не гнилые, то очень даже лежалые. Но девчата, увидев оказию, заходились, захлёбывались в смехе. Геша относил это к несомненному успеху, предвкушая вечернее рандеву, а то и вовсе-приглашения в гости.
— Гешка, Колеват!! — безуспешно взывал я и ребята тоже. Но наш Дон Жуан лишь раззадорился и крутнул колесо чуть ли не на половину пляжа. Дырка затрещала оставшимися нитками и бесстыдно распахнулась… Почувствовав неладное, из воды вышли почти все наши явно без энтузиазма. Смеяться уже не было сил, а на наши крики Геша не реагировал. Миша рискнул образумить парня. Получилось… И мне было уже не до купания. Неудавшийся ухажёр во всём обвинил, конечно же-меня. Назад в учебку шли хотя и строем, но без песни. Ворота нам открыли уже другие дежурные, но мой руководящий пыл иссяк. Так и хотелось подытожить: будь прокляты этот «культпоход», трусы, гнилые нитки, баталер и вся наша затея с купанием. Уже позже плавание в бухте Авача длительного удовольствия никому из нас не приносило. Даже в модных, фирменных плавках — холодно.
Владимир Шигин
О пьянстве
Перестройка пришла на флот, как обычно приходит чума: внезапно и беспощадно. Вначале на построении 118-й бригады охраны водного района (ОВР) комбриг с металлом в голосе объявил во всеуслышание, что водка — это страшный яд. Зная давнюю и стойкую приверженность самого комбрига к зеленому змию, все его речью были несказанно удивлены.
— Наверное, головой заболел! — подали голос сочувствующие из задних рядов.
— При твердом рассудке до такого ни в жисть не додумаешься!
С задними рядами немедленно согласились и передние:
— Скорее всего, вчера и перебрал!
Лаконичного и грустного комбрига, тем временем, сменил куда более словохотный оратор — начальник политического отдела. Призвав к авторитету партии и, обрисовав в общих чертах всю сложность и противоречивость международной обстановки, а также агрессивность блока НАТО на Балтийском театре военных действий, он затем, ни с того ни с сего, но решительно, объявил бригаду зоной тотальной трезвости.
Тут уж развели руками даже видавшие виды мичмана.
— Какой такой трезвости? — не мог никак уразуметь сказанного древний ветеран дивизиона тральщиков старший мичман Анисимов, помнивший еще легендарные наркомовские сто граммов.
— Тотальной! — повторили в ухо старику.
— И удумают же! — поник головой ветеран. — Сколько прослужил, но такого что-то и не упомню!