Зов ааори

Последний довод мудрецов – поднять нежить… Ускорить то, что и так случилось бы в ближайшие дни, посеять хаос в рядах противника, вселить страх в сердца врага. Крики позади, грохот копыт и шипение остановили даже тех, кто приступом шёл на наш холм… И в этот самый момент в глубине рощи тревожно завыл рог – приказывая нам отступать.

Мои бойцы побежали раньше, чем я успел открыть рот. Скатившись с дерева, я оказался среди толпы, которая уже готова была запаниковать.

– Строй! Всем в строй! В круг! – надрывался я и слышал, как вторили неподалёку ветераны. – Копейщиков на первый ряд! Мечи и топоры – на подхвате! Бегом!

Нескольких замешкавшихся бойцов я даже приложил по шлемам – но порядок был восстановлен. Бойцы стягивались в единый кулак, отступая от засеки, где уже разгорался новый бой. Там поднималась нежить, кидаясь на восставших.

– Отступаем! На юг! – голос эры Заны доносился из внезапно наваливавшейся на мир темноты. – Прорываемся к имперскому посёлку!

Оказавшись рядом со своими телегами, мы буквально покидали туда тех раненых, кто ещё лежал на земле. С обиженным рёвом кавали потянули свою ношу и сдвинулись с места. Навалившиеся сзади бойцы помогали вытолкать телеги на опушку. Бойцы Ножа, Пуза, Суча и Хмура прикрывали их со всех сторон. То тут, то там из темноты выныривали обезумевшие от крови и человеческого присутствия низшие. Но бойцы не давали им подобраться к телегам.

Заминка вышла только у засеки, где кто-то успел растащить брёвна – но проход был слишком узким, чтобы протиснулись все. Толкаясь плечами с бойцами других отрядов, мы вытянулись к опушке, с треском проломили кусты и начали спускаться с холма. В темноте со всех сторон неслись крики, звуки ударов, звон, ругань и топот копыт. В идущий рядом отряд с проклятиями врезался десяток наших же всадников.

Однако главное – восставшие на нас не налетали, занятые истреблением неживых. С севера тоже неслись звуки рога и били в гонг. На фоне костров во вражеском лагере мелькали какие-то тени. Слева, со стороны моря, были видны фигуры бегущих на юг бойцов. А позади, за спиной, горела башня сари, звучал гром выстрелов и грохот камней.

Мы шли и шли вперёд. Лишь иногда в темноте зажигались мудрые искорки, подсвечивая дорогу. Рядом шли другие люди, а впереди порой раздавались голоса. По небу медленно ползли холодные блёстки звёзд. Когда в середине ночи стало достаточно светло, чтобы оглядеться, я увидел ползущие среди полей и заброшенных селений отряды разбитого войска. Под утро снова стало темно – хоть глаз выколи. Вдалеке прогрохотали копыта – видимо, отступали всадники эра Зола.

В предутренних сумерках я заметил пустое село, окружённое частоколом, и приказал свернуть туда.

– Занимаем дома. У нас пять часов отдыха, – приказал я, взобравшись на телегу. – Дежурим по часу у частокола! Посты проверяю сначала я, потом Нож, потом Лысый, потом Суч. Пятнашка, на тебе утро…

– Ладно, милый, – тихо сказала она почти у меня над ухом. – Утро моё…

Обернувшись, я встретился с ней взглядом. И, несмотря на усталость, было в нём что-то такое, что заставило меня улыбнуться. Мы всё-таки смогли выбраться. И теперь где-то впереди ещё маячила надежда…

Село на краткое время наполнилось грохотом и треском. Бойцы выбрасывали немногочисленную мебель из домов, освобождая пространство для сна. Многие укладывались прямо во дворах – под стенами, под телегами и на телегах. Те, в ком нашлись силы, встали на стражу у ворот и частокола, высунув только головы. Это был очень долгий час, но я ходил и проверял, чтобы никто не уснул. Светало… Восток окрасился алым… Прикинув, что времени прошло достаточно, я отпустил дежурных за сменщиками, а сам пошёл искать Ножа, который как специально спрятался так, что я потратил на его поиски десять драгоценных минут. И, наконец, найдя себе местечко, я закрыл глаза и провалился в глубокий сон.

Глава 20

«Мусорный ветер, дым из трубы», — строчки всплыли в голове сами собой. Мутная песня, но она как нельзя лучше подходила под открывшийся пейзаж. Где-то там, в политике, нарастали перемены, а Андрей Александрович, так и не привыкший к отчеству, смотрел, как по серому снегу ветер мотает пакет-майку в свете мигающего фонаря. Он грустно шуршал — то накидываясь на завалы снега у тротуара, то прижимаясь к асфальту и тревожа выцветшие бычки.

Андрей познакомился с Леной несколько недель назад. Замужняя дура, проводившая свободные вечера пятницы в сомнительной компании коллег и подружек. Сколько измен было на ней? Сколько раз она уже ставила свою семью на грань развала? Но Андрей всегда был осторожен… Сначала дождался, когда о нём забудет и Лена, и её окружение – а потом решился восстановить справедливость.

Он корил себя за то, что поддался на уговоры шефа и тогда пошёл в это кафе. Зачем? Выпить? Так он не пил уже несколько лет. Отдохнуть в хорошей компании? Его шеф был самоуверенным моральным уродом, за неделю до того вынудившим забеременевшую сотрудницу уволиться по собственному желанию. Девочка вылетела из кабинета в слезах и соплях… И какая тут хорошая компания, если тебе человек противен?

Ну да, противен, но оклад… Оклад! Ради таких денег Андрей готов был потерпеть неприятное общество. Однако он всегда был готов к тому, что и сам полетит с должности — стоит лишь однажды в чём-то провиниться перед шефом. Ну или просто не показать ожидаемых результатов по продажам. Но пока что он работал, получал деньги – и терпел шефа.

На какое-то время жажда крови оставила Андрея. Но эти чёртовы посиделки будто перевернули в нём что-то… Лена – красивая, умная, образованная. И замужняя. Она сразу приметила его шефа и принялась клеиться. И вечером куда-то отправилась с ним на такси. И несколько месяцев Андрей только и слышал от шефа, что про неё. Он знал, куда она ходит, знал, когда отправляется домой, чем дышит и что любит. Он всё про неё знал.