Гром гремит дважды,

22
18
20
22
24
26
28
30

— С пробуждением, — улыбнулась медсестра Яню.

— Ага, — хрипло ответил я и, откашлявшись, спросил уже нормальным голосом: — Что вы делаете?

— А на что похоже?

Было похоже на то, что она обтирает меня жёлтой губкой. Я заворожённо следил, как губка скользит по груди, по животу, медленно улетает и тонет в стоящем на стуле тазике, подчиняясь руке Яню.

— Я впечатлена.

— Правда? Чем?

Там, куда я смотрел, и куда приближалась губка, впечатляться было особо нечем. Хотя и стыдиться тоже нечего.

— Я не первый год работаю в этой школе. И впервые слышу о таком отважном поступке. Новичок в одиночку вышел против пятерых борцов…

— Это не отвага, а глупость, — заметил я. — Отвага выглядит немного иначе.

— И ты знаешь, как она выглядит, Лей?

— Я много чего знаю…

Губка в последний миг изменила траекторию и скользнула по бедру здоровой ноги. Тёплая вода, тишина. За окном — глухая ночь. Лампы на потолке не горят, а свет — от настольной лампы, которая стоит на втором стуле.

— Интересно было бы узнать… много чего, — с улыбкой заметила Яню. Погрузила губку в таз, достала и медленно, будто наслаждаясь, выжала.

— Зачем ты это делаешь?

— Люблю чистоту. — Губка прошла по другому бедру, остановилась у гипса. — Мальчишки нередко пренебрегают чистотой. А зря.

Губка вернулась в таз.

— Яню, я серьёзно. Что ты…

Я не договорил, потому что Яню переместила губку на ту часть тела, которой до сих пор не касалась.

— Да, Лей? Ты что-то говорил.

Говорил, да. Но теперь говорить не получалось. Яню сжимала и разжимала губку, двигала вверх-вниз, с улыбкой глядя мне в лицо.