Сангвиний выгнул бровь, глядя на Хана.
– Ты выглядишь не лучшим образом, брат.
Хан вздрогнул.
– Я этого не ощущаю. Но теперь, когда мы возвращаемся в эти стены, болезнь, кажется, отступает. Посмотри на клинок, что меня отравил, – Джагатай поднял левую руку. Все еще зажатый в кулаке после того, как примарх вырвал его из колена, показался боевой нож Гвардии Смерти. Под слоем крови примарха он был покрыт ржавчиной, а его острие было тусклым, но все же оно источало ауру тревоги. Черный яд стекал с клинка на кулак Хана, испаряясь в воздухе, прежде чем касался земли.
– Это очень дурная вещица, – сказал Сангвиний.
Они миновали границу Дворца, и лезвие ножа внезапно превратилось в пыль, а яд выкипел, оставив лишь грязную рукоять, похожую на игрушку в огромной ладони Хана. Братья обменялись взглядами.
– Любопытно… – протянул Ангел.
– Несомненно, это дело рук нашего отца, – сказал Хан, удивляясь, когда и рукоять обратилась в ничто. Все, что осталось от оружия – это пятно засохшей крови, усеянное крупинками ржавчины. – Его защита действует сильнее всего на территории Дворца – это единственное объяснение. То был клинок варпа и сила Императора защищает от его колдовства. Яд исчез из моей крови. Я чувствую Его присутствие, как прохладный ветер, что успокаивает ожог, – Джагатай поднял глаза на брата. – Мое равновесие возвращается.
Мгновенье Ястреб молчал, но заговорил дальше:
– На Просперо Мортарион пытался склонить меня на сторону Луперкаля. Он говорил об истине, о правоте Хоруса, о лжи нашего отца, – Джагатай сжал кулак. – Я был самым критичным из Его сыновей, но теперь я вижу правду, и она прощает все ошибки с Его стороны. Варп – ничто иное, как безумие и разложение. Наши братья теряют рассудок один за другим. Когда мы снова встретимся с Мортарионом, то будем сражаться с гранью большего зла, с марионеткой, а не с гордым полководцем, которым он некогда был, и это меня беспокоит.
Крылья Сангвиния дрогнули.
– Я не могу припомнить ни одного случая, когда бы я не испытывал беспокойства, брат мой, – вздохнул Ангел.
***
Примархи отступили в боевой корабль, и он с яростным ревом поднялся над полем боя, унося сыновей Императора прочь от опасности. Золотые стражи Сангвиния устремились вслед за кораблем – реактивные турбины, установленные между их металлическими крыльями, выли, словно хищные птицы.
– Отойти назад! – из тумана донесся сверхчеловеческий голос. – Назад, к линии обороны!
Кацухиро и несколько оставшихся в живых призывников с благодарностью побежали. Космодесантники пропустили их, сдерживая врага непрерывным огнем, пока смертные спасались бегством.
С обеих сторон царил хаос. Солдаты Пуштун Наганды вошли в ядовитый туман в нарушенных боевых порядках, а вышли вообще без него, но Астартес сражались с невероятной дисциплиной, и вихрь битвы сплотил воинов разных Легионов вместе.
Воители в красных и белых доспехах стояли плечом к плечу. Для стороннего наблюдателя не был бы очевиден тот факт, что они никогда раньше не сражались вместе, но подразделения работали слаженно, прикрывая друг друга, когда отделение за отделением отступали к линии обороны.
Лай едва ли похожих на людей предателей словно высмеивал отход, но не было никаких сомнений в том, кто одержал верх: сотни, если не тысячи низших смертных покрывали грязное поле брани, а среди них лежали десятки гигантов в грязно-белом. Там были также островки ярко-красного и чистого белого цветов, и антигравитационные машины, горящие на земле – но, тем не менее, счет был в пользу лоялистов.
То был ложный триумф.