Сверх того, у доктора были четыре дочери. из них двe были замужем, в том числe та Бленчь, в которую лорд Лофтон обязан был влюбиться на свадьбe друга. Один девонширский помeщик взял на себя в этом случаe обязанность лорда; но женившись на ней, он для перваго обзаведения имел надобность в двух-трех тысячах фунтов, и доктор выдал их ему. Старшая дочь также покинула родительский дом не с пустыми руками, и поэтому, когда доктор умер, в домe его оставались только двe меньшия его дочери, из которых только одна младшая, Люси, будет часто встрeчаться нам в продолжение этого разказа.
Марку пришлось провести десять дней в Экзетерe: душеприкащиками были назначены он и девонширский помeщик. В завeщании своем доктор объяснял, что старался устроить судьбу каждаго из своих детей. Что касается милаго его сына Марка, то за него безпокоиться ему было нечего. Услышав это при чтении завeщания, Марк принял весьма довольный вид; но тeм не менeе сердце его сжалось: он было надeялся, что ему достанется маленькое, самое маленькое наслeдство, которое поможет ему разом развязаться с этим мучительным векселем. Затeм, в завeщании было сказано, что Мери, Геральд и Бленчь также, благодаря Бога, имeют вeрный кусок хлeба. Кто бы взглянул на девонширскаго помeщика, тот мог бы подумать, что и его сердце несколько сжалось: он не умeл так хорошо владeть собой и скрывать свои чувства, как более хитрый и свeтский его дeверь. Джону, помощнику секретаря, была оставлена тысяча фунтов; а на долю Джен и Люси — кругленькие капитальцы которые в глазах осторожных женихов могли придать много прелести этим молодым дeвушкам Оставалась еще движимость, и доктор просил продать ее, а деньги раздeлить между всеми. Каждому от этой продажи могло достаться от шестидесяти до семидесяти фунтов, чeм могли быть покрыты издержки, причиненныя его смертью.
Всe сосeди и знакомые единогласно рeшили, что старый доктор распорядился отлично. Он и в завeщании своем не отступил от обычной своей справедливости. Марк твердил это вмeстe с другими, да и дeйствительно был убeжден в этом, несмотря на то, что он немного обманулся в своем ожидании. На третье утро по прочтении завeщания мистер Крауди из Кримклотид-Галла наконец утeшился в своем горe, и нашел, что все совершенно справедливо. Затeм было рeшено, что Джен поeдет погостить к нему (у него был сосeд помeщик, который, по его разчетам, должен был посвататься за Джен), а что Люси, младшая сестра, будет жить у Марка. Двe недeли по получении извeстнаго нам письма, Марк прибыл к себe домой, с сестрой Люси под своим крылом.
Все это помeшало Марку привести в исполнение мудрое свое рeшение насчет этого кошемара, этого векселя, даннаго мистеру Соверби. Вопервых он не мог побывать в Барчестерe так скоро, как располагал, а потом в нем мелькнула мысль, что быть-может лучше бы ему было занять эти деньги у брата Джона, и выплачивать ему должные проценты. Но он не захотeл переговорить с ним об этом в Экзетерe, гдe они еще как бы стояли над могилой отца, и он отложил дeло до другаго времени. Срок векселю выходил еще не скоро, и он успeет еще все устроить, а Фанни нечего было и говорить об этом, пока он окончательно не рeшится на что-нибудь. Он повторял себe, что этим может убить ее, если он скажет ей об этом долгe и вмeстe с тeм не скажет ей, какия он имeет средства уплатить его.
Теперь нужно сказать несколько слов о Люси Робартс. Как приятно было бы, если-бы можно было обойдтись без всех этих описаний! Но Люси Робартс будет играть не послeднюю роль в этой маленькой драмe, и я должен дать нeкоторое понятие о ея наружности тeм, которых интересуют эти подробности. Когда мы в послeдний раз видeли ее скромною дeвочкой на свадьбe брата, ей было шестнадцать лeт; с тeх пор прошло слишком два года, и когда умер ея отец, ей было почти девятнадцать лeт: она была ребенком на свадьбe брата, но теперь она была женщина.
Ничто, кажется, так быстро не развивает ребенка, не дeлает из него женщину, как эти минуты, когда приходится видeть смерть вблизи. До тeх пор на долю Люси выпадало мало женских обязанностей. О денежных дeлах она не знала ничего, кромe шутливой попытки отца назначить ей двадцать пять фунтов в год на всe ея издержки; но попытка эта осталась шуткой вслeдствие нeжной щедрости ея отца. Сестра ея, которая была старше ея тремя годами (Джон был моложе ея и старше Люси), завeдывала домом, то-есть разливала чай и совeщалась с экономкой об обeдах. Мeсто же Люси было около отца; она читала ему вслух по вечерам, придвигала ему мягкое кресло, приносила ему туфли. Все это она дeлала как ребенок; но когда она стояла у изголовья умирающаго отца, молилась у его гроба, тогда она была женщина.
Она была меньше ростом своих сестер, признанных в Экзетерe видными красавицами, чего о Люси сказать было невозможно.— Как жаль! говорили о ней:— бeдная Люси вовсе не похожа на Робартсов; не так ли, мистрисс Поль?
И мистрисс Поль отвeчала:
— Вовсе не похожа. Вспомните, какова была Бленчь в ея лeта. Глаза у ней впрочем хороши; говорят, что она всех их умнeе.
Описание это так вeрно, что я не знаю право, что к нему прибавить. Она не была похожа на Бленчь: у Бленчи был чудный цвeт лица и прекрасныя плечи, и сложена она была великолeпно, et vera incenu patuit Dea — настоящая богиня, по крайней мeрe на взгляд. Кромe того, она с любовью заправляла яблочные пуддинги, и в свое недолгое царствование в Кримклотид-Галлe уже успeла постигнуть всe таинства по части поросят и масла, и почти всe по части сидра и зеленаго сыра. Плечи же Люси не были такого рода, чтобы можно было потратить на них много краснорeчия; она была смугла; она не достаточно вникла в кухонныя тайны. Что касается плеч и цвeта лица, она, бeдняжка, не была виновата; но относительно послeдняго пункта мы должны признаться, что она вовсе не воспользовалась представлявшимися ей возможностями просвeтиться.
Но за то, что за глаза были у нея! Мистрисс Поль и в этом отношении была права. Они так и сверкнут, когда она глянет на вас: блеск их конечно не всегда был мягок, он даже рeдко был мягок, если вы ей были не знакомы; но блеск Этот, кротко ли, сердито ли она взглянет на вас, был ослeпителен. И кто скажет, какого цвeта были эти глаза? Должно-быть зеленоватые, потому что глаза по большей части бывают этого цвeта, зеленоватые,— или пожалуй сeрые, если читатель найдет, что зеленоватый цвeт глав неприятен. Глаза Люси поражали не цвeтом своим, но огнем, горeвшим в них.
Она была совершенная брюнетка. ея смуглыя щеки иногда покрывались очаровательным румянцем, темныя ея рeсницы были длинны и мягки; ея маленькие зубы, которые рeдко выставлялись на показ, были бeлы как жемчуг; ея волосы, хотя не длинные, были необыкновенно мягки: они не совсeм были черные, но самаго темнаго каштановаго оттeнка. У Бленчи были также замeчательно-бeлые зубы. Но когда она смeялась, то она как будто вся была только зубы, точно так же когда она сидeла за фортепияно, то она как будто вся было только плечи да шея. Но зубы Люси! Эти два ряда бeлаго, ровнаго жемчуга являлись, мелькали только изрeдка, когда, чeм-нибудь пораженная, удивленная, она на минуту раскроет свои губы. Мистрисс Поль непремeнно упомянула бы также об ея зубах, если-бы только ей удалось когда-либо увидeть их.
— Но, говорят, что она всех их умнeе, прибавила мистрисс Поль. Жители Экзетера произнесли Этот приговор, и не даром. Не знаю, каким образом это дeлается, но в маленьком городкe всегда всeм извeстно, кто в каком семействe лучше всех одарен.
В этом отношении мистрисс Поль передала общее мнeние, и общее мнeние не ошибалось. Люси Робартс получила от Бога ум более тонкий и живой чeм всe ея братья и сестры.
"Признаться тебe, Марк, мнe Люси нравится гораздо больше чeм Бленчь." Это сказала мистрисс Робартс несколько часов послe того, как она получила право носить это имя. "Она не красавица, я это знаю, но для меня она лучше красавицы."
— Милая моя Фанни! с удивлением произнес Марк.
— Я знаю, что немногие согласятся со мной. Но правильныя красавицы никогда очень не привлекали меня. Быть-может это потому, что я завистлива.
Нечего говорить каким образом отвeчал на это Марк; каждый может себe представить, что он отвeчал чeм-нибудь очень нeжным и лестным для молодой его жены. Но он не забыл ея слов, и всегда послe этого называл Люся любимицей Фанни. Ни одна из его сестер не была с тeх пор у него в Фремлеe, и хотя Фанни провела недeлю в Экзетерe по случаю свадьбы Бленчь, но нельзя было сказать, чтоб она очень сблизилась с ними. Но когда, по обстоятельствам, стало необходимо, чтоб одна из них поeхала с ним в Фремлей, он вспомнил отзыв жены и предложил это Люси; а Джен, душа которой сочувствовала душe Бленчи, была очень рада eхать в Кримклотид-Галл. Плодородныя земли Гевибед-Гауса примыкали к владeниям ея зятя, а в Гевибед-Гаусe еще не было занято мeсто хозяйки.
Фанни была в восторгe, когда эти вeсти дошли до нея. Необходимо было, чтобы при их теперешних обстоятельствах одна из сестер Марка жила с ним, и она была рада, что под одним кровом с ней будет жить это маленькое, тихое существо с большими блестящими глазами. Она заставит детей полюбить себя, но лишь бы не столько, сколько они любят свою мамашу; она приготовит для нея уютную комнатку с окном над парадным крыльцом и с камином, никогда не дымящим; она будет ей давать править пони, что со стороны Фанни было большою жертвой; Она подружит ее с леди Лофтон. Дeйствительно, не дурная доля выпада для Люси.
Леди Лофтон, разумeется, тотчас же узнала о смерти доктора; она выказала большое участие, и поручила Фанни сказать от ней мужу иного ласковаго и добраго, совeтовала ему не спeшить домой, и оставаться в Экзетерe, пока не будет все улажено. Тогда Фанни разказала ей о гостьe, которую она ожидает гь себe. Когда она узнала, что то будет меньшая Люси, она тоже была довольна; прелести Бленчи, хотя онe были неоспоримы, не пришлись ей по вкусу. если-бы теперь явилась вторая Бленчь, мало ли каким опасностям мог бы подвергнуться молодой лорд Лофтон!