Фремлейский приход

— Слишком много хлопот с двумя домами, отвeчала жена,— нам и здeсь хорошо!

— Я всегда любила соборные города, замeтила Люси, особенно внутри ограды.

— А в Барчестерской оградe всe почти дома принадлежат капитулу, сказал Марк.

— Но если мы должны будем жить на два дома, всe доходи с новаго мeста уйдут незамeтно, сказала благоразумная Фанни.

— Самое лучшее было бы отдавать дом внаймы на лeто, сказала Люси.

— Но мое присутствие необходимо во время засeдания, я признаться, мнe было бы грустно оставлять Фремлей на цeлую зиму; я бы уж никогда не видался с Лофтоном.

И он невольно вспомнил об охотe, но тотчас же подумал опять об очищении своей совeсти.

— А я бы очень охотно уeхала отсюда на зиму, сказала Люси, припоминая все, чeм ознаменовалась для нея прошедшая зима.

— Но гдe же нам взять денег, чтоб убрать какой нибудь из этих больших, старинных домов? Прошу тебя, Марк, обдумай все хорошенько.

И Фанни ласково положила руку на плечо мужа. На этом и остановился разговор, и на другой же день Марк уeхал в Лондон.

Наконец увeнчалось успeхом примeрное терпeние, с которым Гарольд Смит в продолжении десяти лeт выдерживал всe бури политической жизни. Бывший лорд мелочей вышел в отставку в припадкe досады, не будучи в состоянии согласиться с первым министром насчет индийской реформы, а на мeсто его, послe нeкоторых передряг, поступил Гарольд Смит.

Говорили, будто бы мистер Гарольд Смит не совсeм такой человeк, какого бы мог пожелать первый министр, но первый министр отчасти был связан обстоятельствами. Послeднее важное назначение, сдeланное им, было страшно не популярно до того даже, что он сам, несмотря на несомнeнную свою популярность, подвергся всеобщему порицанию Газета. Юпитер спрашивала с язвительною иронией, неужели, в наш просвeщенный вeк, пороки всякаго рода открывают доступ в кабинет? Члены оппозиции в обeих палатах, вооруженные безукоризненною нравственностью, гремeли против испорченности вeка, с добродeтельным негодованием новых Ювеналов; даже собственные друзья минмстра оплакивали его онибку. При таках обстоятельствах, он рeшался на Этот раз выбрать человeка, не возбуждающаго особенной вражды на в одной партии.

Гарольд же Смит покуда еще не развелся с женою; дeла его покуда были не черезчур запутаны. Он не держал скаковых лошадей; до лорда Брока даже дошло, что он в провинции читал публичныя лекции о разных популярных предметах. Он давно уже засeдал в парламентe, и всегда готов был угостить палату потоком своего краснорeчия. Притом, лорд Брок сильно опасался, что все его министерство должно распасться в самом непродолжительном времени. Сам он пользовался нeкоторою популярностию, но этой популярности не хватало на него купно с его недавно избранным сподвижником. При таком стечении обстоятельств, он рeшился предложить Гарольду Смиту освободившееся мeсто лорда Малой Сумки.

Сильно возгордился новый лорд Малой Сумки. В продолжении послeдних трех или четырех мeсяцев, он и мистер Саппельгаус пророчили министерству неминуемую гибель. Невозможно долго сносить этого постыднаго диктаторства, говаривал Гарольд Смит, и мистер Саппельгаус вполнe с ним соглашался. Но теперь дeла приняли иной оборот. Первый министр показал свою мудрость, обратясь за опорой туда именно, гдe слeдовало искать опоры, и впустил новую кровь, новую силу в жилы угасающаго министерства. В душe народа, в самих палатах, должно было проснуться новое довeрие. Что касается до мистера Саппельгауса, конечно, Гарольд Смит употребит всe старания, чтоб и его привлечь на сторону правительства. Но, наконец, главное дeло не в мистерe Саппельгаусe.

На другое же утро по прибытии своему в Лондон, викарий отправился в Малую Сумку. Она находилась в самом близком сосeдствe с Доунинг-Стритом и с высшими правительственными богами; само здание не отличалось красотой, оно все скосилось на один бок, фасад не соразмeрно выдался вперед, оно все почернeло от дыма и грязи; но несмотря на то, что оно не могло похвастать ни архитектурными затeями, ни ухищрениями комфорта, его общественное положение придавало ему важность, отражавшуюся и на всех чиновниках, наполнявших канцелярию. Марк видeл наканунe своего друга Соверби, и они уговорились встрeтиться в это утро у новаго правительственнаго лица. Марк пришел пораньше, чтобы повидаться с братом.

Когда его привели в комнату молодаго секретаря, Марк был поражен перемeной, которую произвела в его наружности перемeна его официальнаго значения. Джек Робартс и прежде был красивый, статный молодец, с веселым, добродушным лицом, но манеры его не отличались изяществом, и одeвался он небрежно, чтобы не сказать неопрятно. Теперь же его нельзя было узнать. Щегольской фрак сидeл на нем безукоризненно, волосы были тщательно причесаны, жилеть и панталоны самой модной материи, даже зонтик, стоявший в углу, поражал щеголеватостью и аккуратностью.

— Я вижу, Джон, что ты сдeлался важным лицом, сказал старший брат.

— Это еще неизвeстно, отвeчал Джон,— знаю только, что меня работы бездна.

— Как? Я думал, что твоя служба самая покойная.

— Да, вот как люди ошибаются! Оттого только, что мы, приватные секретари, не исписываем огромных листов бумаги, самым размашистым почерком, по пятнадцати строчек на страницу, и по пяти слов на строку, люди воображают, что нам дeлать нечего. Вот, посмотри, прибавил он, разбросав перед братом цeлую дюжину небольших заметок,— право, Марк, нелегкое дeло справляться со всеми просителями. Я обязан написать каждому из этих господ отвeт, которым бы он остался доволен, а между тeм я должен всeм им отказать в их просьбах.