Только раз остановился передохнуть. Оперся на лопату, обвел взглядом двор, постройки, хату, вздохнул тяжко — кому ж все останется, когда Язэпки нету? — и снова принялся за снег.
Так и кидал, пока не стемнело.
— Чего так долго? — Тарас недовольно тряхнул головой. Шапка сползла на глаза, и мужик, ругнувшись, поправил ее. — Измерзлись все!
Мартын буркнул неразборчиво, махнул рукой позади себя. Тарас и Пилип бросили в сани пешни, лопаты и остальное, но садиться не стали.
— Пешком отогреемся, — коротко пояснил бирюковатый Пилип.
Мартын легонько хлопнул вожжами по крупу лошади, тронул сани.
— Ты чего смурной такой? Сватовство не заладилось?
— Отстань, ну. Чего лезешь?
— Будет тебе, Мартын! И так один сыч есть — ты еще туда же подался. Дорога ведь, как не почесать языками?
До реки ехать было недалеко — две версты всего. Укатанный шлях тянулся к ней, будто конь к воде, а потом резко поворачивал и не торопясь шел вдоль, до самого полустанка, и дальше.
— Добрый снег, — болтал Тарас. — Ух, покос тут будет — сказка. Я так решил — с этого раза точно продам воза два — а то и три! — куплю своим девкам по сапожкам.
— Где ж ты такие возы найдешь, чтобы с каждого — да по паре сапог?
— Что бы ты, Мартын, понимал в торговле! Я такую цену возьму, что еще и на самовар останется.
— Ну-ну!
— А то!
Пилип молча шел рядом.
На полпути встретили Митьку. Его дровни, заваленные лапником и сучьями, бодро тянула упитанная лошадка. Сам парень шел рядом.
— День добрый. — Митька остановился и, заметно робея перед Мартыном, стянул шапку. — На реку?
— И тебе, хлопец, — отозвался Тарас. — Лешего обокрал, что ли?
— Да так. — Юноша неопределенно пожал плечами.