Паруса судьбы

− Не станешь! − мать зло стиснула зубы. − А деньги-то, что? Думаешь, с неба посыпятся?

− Вот-вот! − Муньос беспокойно стрелял глазами то на жену, то на дочь.

Тереза хмыкнула:

− А ты забыл, кто тебе зарабатывал танцем на кружку? Так что сумею, не обесчестив, и себя как-нибудь прокормить.

С проворством ящерицы она выскользнула из родительского кольца и, стремглав прошлепав босыми ногами по лестнице, ведущей на второй этаж, скрылась в своей комнатушке. Трактирщик только покачал головой: «С этой баламуткой толковать о свадьбе, что от собственной задницы ответа ждать!»

Зато Сильвилла и бровью не повела.

− Не бери в голову, Антонио. Перебесится и согласится… Некуда ей деться. Давай-ка, натаскай воды −скоро открываться будем.

Но толстяк не сдвинулся с места. Тревожно глядя в глаза жены, он перешел на шепот:

− Так что думаешь, мать? Неужто Луис и вправду не нужен ей?

Сильвилла в растерянности почесала шею.

− Черт ее разберет! То, что есть у него, есть у каждого кобеля о двух ногах, и даже лучше… Но у дона Луиса есть и то, что делает его жеребцом среди меринов.

− Деньги! − простонал Антонио.

− Да. А они, звонкие, любую девку в кровать уложат… Ладно, − она нахмурила брови, − лучше не зли меня. Иди за водой!

Глава 15

Дверь Малого кабинета отворилась с величественной леностью. Диего перешагнул порог. Шпоры его зазвенели под высокими сводами в гулком полумраке чертогов. По обеим сторонам за шеренгами черно-мраморных колонн ввысь устремлялись стрельчатые окна. Капители красило фантастическое разнотравье и оскаленные пасти зверья, свод отливал черненым золотом, и от всего веяло бесконечным торжественным трауром.

Дон миновал безмолвную стражу, похожую на застывшие изваяния, и, поглядывая на высокие своды, размышлял:

«Да, здесь следовало бы держать язык на привязи. Дворец вице-короля не место для прибауток. А вы, сударь, уже позволили себе… немало. Нет, Кальеха дель Рэй − не заурядное степенство. Он человек иного склада: гордый −не докричишься, кремнистый, а главное, могущественный, хотя его величеством и не именуется. Хм, похоже, в этом городе я обнаружил всех: от короля до жестоких убийц. Всех, кроме судий».

Майор свернул на сияющую, точно водой облитую, мраморную лестницу, которая вела к парадному входу, когда остро ощутил наполнившее его, как пустой сосуд, дурное предчувствие. Перед глазами пронеслось все виденное и слышанное за день… Но не это завладело его умом. С фатальной неотвратимостью, просачиваясь в сознание, в него вторглось, казалось бы, беспричинное беспокойство. Диего не способен был толком ни объяснить, ни понять его природу.

Он приостановился; рука, закованная в кожу перчатки, тронула золоченый эфес шпаги. Оглянулся: спокойный и равнодушный мрамор колонн, и никого. Однако все чувства теперь покрывало ощущение крадущейся следом угрозы.

«Монтуа! − де Уэльва лихорадочно прощупывал взглядом каждую пядь. − Или его призрак?..» Теперь стало ясно: ключом тревоги было какое-то близкое, таинственно скрытое дыхание иль пульс, чье многократное эхо колотилось в его уставшем мозгу. Андалузцу почудилось, что этот приглушенный ритм исходил из самого пространства: из стен, ступеней и окон.