-Что последнее ты донесла? (нем.)
Мужчина говорил спокойно. Как будто змея скользит меж опавшей листвы, приоткрыв пасть и готовясь к броску. Жертва уже намечена, осталось только выждать нужный момент, чтобы сломать ее. Изничтожить, растоптать. Он возвышался надо мной и наверняка считал отбросом, простой вещью и куклой, с которой можно поиграть.
- Что ж, хорошо, - после затянувшегося молчания хмыкнул нацист, - Поднимите ее и уведите во вторую камеру. (нем.)
Я сидела, прикрыв глаза, и слабо хмурилась. Слушала этих людей. Какие они. С чем их можно съесть. Говорящий оставался проблемой, притом большой, а двое рядовых - просто мясо, которое не жалко пустить на фарш. Но действовать нужно аккуратно. Я не смогу влезть в их головы, приказав сделать что-то, только если аккуратно поселить зерно мысли, которое в будущем разрастётся и превратить в шанс. Однажды они придут без ведома начальства для того, чтобы пристрелить меня.
Разумеется, я не собиралась просто так даваться. Расслабленные парни приблизились, когда я поднялась. В руках оба держали автоматы, на уровне груди. Успеют или нет? Мужчина стоит в метре, вот кого сейчас стоит опасаться. Думать сейчас было верхом глупости. Нога взметнулась вверх и попала в цель, один из солдат схватился за яйца, второго в это же мгновение я толкнула на говорившего, вцепилась в его оружие, стремясь вырвать.
Но сейчас мне это не помогло. Мужчина просто отпихнул в сторону парнишку, а я едва успела отпустить автомат, чтобы не улететь следом на пол. Слишком мало пространства для маневра, да и не помню, когда приходилось с кем-то драться, а не стрелять в упор. Хватку явно подрастеряла. Немец схватил меня за горло, сжимая его до хрипа и живот тут же взорвался болью. Удар не в полную силу, но его хватило, что бы я начала хватать ртом воздух. Если бы удалось, то можно было его и пнуть - но конечности повисли безвольными плетями, а запястья ныли от тугих наручников.
- Я хотел по-хорошему, Варвара, - разочарованно проговорил немец, - Но, видимо, у нас так не получится. (нем.)
Глаза закатывались, лицо горело. Кислорода не хватало, я схватилась за его руку, попыталась отодрать ее от себя, но без толку - хватка стала больше сильнее. Из груди рвались откровенные хрипы, вряд ли я даже смогла бы ответить ему при всем желании.
-Ты, - обратился он к направившему на меня дуло автомата подопечному, - Уведи ее. Потом пошли за Сэмюэлем. Я думаю, мы приступим немедленно. (нем.)
Потом, сквозь помутившееся сознание и пелену перед взором, помню плохо освещенный коридор с обшарпанными стенами. Вдоль тянулись двери камеры, такие же как, у меня. Тишина. Никаких лишних звуков кроме шагов. Я думала, что тут вечно кто-то кричит, просит, умоляет, лебезит, но сейчас на этом этаже тюрьмы повисла отвратительная тишина.
И она была еще хуже, чем образы, потому что мне казалось, что я здесь одна. Потому что я сейчас была совершенно одна, без возможности защитить себя. У меня не осталось поддержки, не было никого. Только саднящее горло и тупая боль, которая расплывалась по душе и отравляла ее. Я любила оставаться наедине со своими мыслями, но больше всего на свете я боялась одиночества. Когда не остается никого, кто смог бы подставить крепкое плечо.
Следующая камера была больше и уже больше походила на пыточную. Несколько столиков с инструментами, накрытых белой тканью. По середине металлический стул, приваренный к бетонной поверхности пола. Все это на одной локации - справа решетка разделяла комнату на две ровные половины.
Если бы только у меня было больше сил сейчас. Но самообладание было потеряно. Солдат грубо усадил меня на стул, пристегнул руки на цепочку где-то сзади, при попытке проделать это же с ногами чуть не получил по лицу смачного пинка. Вовремя увернулся, завершил начатое и скрылся за дверьми, даже не закрыв их. Куда я дернусь?
Я просидела около получаса, слушая свое дыхание, вроде бы спокойное. Пыталась шевелиться, но только шипела – каждое движение неумолимо натирало запястья, а вот у ног была еще какая-то фора. Одежды с меня так и не сняли, как и сапоги. В коридоре появились звуки – я прислушалась, различая двух идущих сюда и голоса. По мере приближения, они становились все сильнее и отчетливее.
-Кто она? (нем.)
- Пока что назвала только имя - Варвара, но это ненадолго. Я надеюсь, вам удастся ее разговорить. (нем.)
-Не сомневайтесь. Я благодарен за предоставленную возможность показать себя. Я так понимаю, ее нельзя убивать? (нем.)
-Делайте с ней все, что хотите, но она должна оставаться живой, - подтвердил уже знакомый голос, - Могу я спросить откуда вы знаете все это? (нем.)