- Про пытки можно найти очень много информации, знаете. (нем.)
Спина моментально взмокла. Я судорожно дернулась, потом еще раз. Взгляд метался из стороны в сторону. Только не это. И как я могла забыть?
- Мне выпала возможность, - говорил Ронев, поглаживая мои волосы, а я выводила узоры на его груди, - Гнусная, но может быть пригодится. Надеюсь, это будет кто-то из других стран.
- Прошу, господин Мюнгер, - дверь со скрипом открылась шире и Степа замер на пороге, выдохнув, - Сделайте из этой девушки подопытную крысу. (нем.)
Воспоминания о былом. Школа разведчиков.
- Это секретный стратегический объект, - молодой инструктор, заложив руки за спину вышагивал вдоль ряда стоящих девушек, перечисляя правила пребывания, - Общение с родственниками и близкими запрещено. Попытка побега будет расцениваться как измена Родине. Любое нарушение приказов будет расцениваться как измена Родине.
И что-то еще, но я уже как будто не слушала. Смысл слов не доходил до моего понимания ни в какую, я просто стояла и четко смотрела перед собой невидящим взглядом. В голове не укладывалось - как же это так!? Как же… я же обещала ему писать, а теперь что он подумает? Вдруг решит, что бросила его и просто на самом деле решила уехать в другое место? Я только нервно сглотнула. Степу отправили в другое училище, для парней. Мы с ним так и не успели увидится после этого, тем же вечером я собрала скудный чемодан со всем необходимым и покинула дом. Помню, бабушка плакала, а дед стоял за ее спиной, положив ей руку на плечо.
А потом были тренировки и уроки. Мы сидели как будто обычно в институте - за партами, но нас учили другим вещам, хоть и похожим. Азы все получили в предыдущем месте учебы, учителям стоило только отточить навыки. Как наладить связь, починить связной аппарат, требовали досконального знания местности. А еще английский, французский, португальский и немецкий. Адовый немецкий, который я знала, но знала не столь хорошо, что бы спокойно говорить на нем. И потому страдала вместе с большинством девушек, зубря очередной конспект. Но это быстро решалось. Я училась, забывала обо всем, кроме учебы, не позволяла себе отвлекаться.
- Товарищ инструктор, разрешите обратиться.
На этот разговор я не решалась очень долго, и наконец вечером, когда увидела сержанта в коридоре вытянулась по струнке. В груди все трепетало и как-то сжималось. Я уже заранее знала ответ, но все же какая-то слабая надежда все еще жила.
- Разрешаю.
- У моего... молодого человека послезавтра день рождения. Я.. - запнулась, но потом решительно продолжила, - Я прошу о разрешении отправить письмо в виде исключения. Вы можете прочесть его, там не будет какой-либо информации о...
- Нет.
Внутри что-то окончательно разбилось. Я не посмела опустить головы, все так же стояла - руки по швам, и смотрела куда-то за мужчину, теряя последнюю надежду на то, что когда-либо смогу увидеть или хотя бы поговорить с ним. Он же наверняка думает обо мне ужасные вещи. Мне бы просто одно письмо, сказать, что все в порядке, что люблю и всегда буду любить. И что никогда, никогда не оставлю попыток позже найти и если потребуется, буду искать всю оставшуюся свою жизнь.
А инструктор зашагал дальше, все так же заложив руки за спину. Как только он скрылся за поворотом коридора я сползла по стене, поднимая голову к потолку. Я проклинала все на свете, и эту школу, и то письмо с грифом "совершенно секретно".
Все это продлилось год. Потом, ярким летним днем, на территорию учебного корпуса въехало два грузовика. Я наблюдала за этим из окна, пользуясь тишиной, покоем после обеда и настраивалась на экзамен – все важные личности, их имена и лица прочно закрепились в голове. Все страны, в которые СССР метил отправить своих пташек и все те, с кем нужно было связать свои знакомства. Я знала, что уже идет подготовка документов, прорабатывание легенд и мне досталась одна из самых гнусных. Соблазнительница в Германии. Как назло, немецкий, с которым у меня изначально было хуже всего, давался сейчас гораздо лучше остальных.
Из кузова, обтянутого тентом, выпрыгивали парни. Военная форма, погоны курсантов. Я пригляделась.
- Степа, - прошептала я одними губами, до конца сама себе не веруя, и тут же рванула по коридору. Ноги подкашивались. А по губам расплывалась довольная улыбка. Счастливая. Когда я налетела на него, бросаясь на шею, то откровенно плакала. Ронев тут же сгреб меня в охапку, прижимая к себе и тихо рассмеялся. Мне было плевать, что на выходе из корпуса я пронеслась мимо инструктора, даже не поздоровавшись. Плевать, что из машины, остановившейся позади грузовиков выбирался какой-то важный чин. Я уже успела подумать, что действительно больше никогда в этой жизни не увижу любимого.
Монстр
Как же сложно было держать себя в руках, что мне, что ему. Я читала на его выражении лица отчетливое желание двинуть локтем по роже человеку в пальто и оказать максимальное сопротивление. Мы оба понимали, что это конец. И что выбор сейчас невелик - либо Степан найдет в себе решимости и сил сделать шаг вперед, либо этого не случится, и мы будем надеяться на то, что удастся умереть при попытке побега. Я смотрела на него с ужасом, не позволяя себе даже слабо мотнуть головой - паника никуда не делась. Пусть тот человек думает, что я просто страшусь предстоящего. О, нет, оказавшись на этом стуле я полностью примерилась со своей участью, вот только не была готова к тому, что пытать меня будет Ронев. А он будет. Я видела, как глаза наполняются блеском стали, маска опускается на лицо, надежно крепится и передо мной стоит господин Мюнгер. Черт бы побрал эту способность, всегда ее ненавидела, но сейчас была благодарна.