Над кронами деревьев виднелась подвешенная к башне клетка, а в ней – неподвижная человеческая фигура.
– Его зовут Амир Бенсамах. Много лет он был визирем моего отца, ныне пребывающего в раю. Не так давно я узнал, что Амир ведет тайные переговоры с вашим королем Альфонсом и переписывается с моим братом Мундиром. Тогда я приказал содрать с него кожу и набить ее соломой.
Руй Диас бесстрастно смотрел на чучело в клетке. Он видывал кое-что и похуже, но не мог не признать, что намек был предельно ясен. И, не оборачиваясь к Мутаману, чувствовал на себе его взгляд.
– Я приказал выставить его на видном месте, на всеобщее обозрение, – продолжал мавр. – Все думают, что я поступил так в назидание двору и народу, но – нет, не для этого. А для того, чтобы самому себе постоянно напоминать, что есть на свете и тщеславие, и предательство. Чтобы не забывать об этом никогда.
– Что ж, это убедительное предостережение.
– Да… Надеюсь, что так.
Они медленно вернулись к столу. Мутаман опустился на подушки. И на этот раз не предложил Рую Диасу присесть, так что тот остался на ногах. Пришло время, затронув деликатный вопрос, перейти к самому главному.
– Что ты можешь предложить мне?
Спрошено было едва ли не безразличным тоном. Кастилец, заложив руки за спину, ответил сдержанно:
– У меня имеется двести превосходных бойцов. А если сойдемся в цене, за два месяца смогу собрать еще сотню или две.
– Бойцов у меня самого предостаточно… Зачем мне нужны твои?
Руй Диас после небольшого колебания – скорее притворного, нежели истинного – пожал плечами:
– Вы позволите мне говорить откровенно, сеньор?
– Молва твердит, что ты иначе и не умеешь. И это не всегда идет тебе на пользу.
– Знаю я ваших людей. Доводилось в свое время сходиться с ними в бою.
– Я видел это. Однажды чуть было сам не скрестил с тобой оружие, когда вы с инфантом Санчо осаждали Сарагосу.
– Да, именно там. В тот день я видел вас только издали, но заметил: деретесь вы хорошо. Юный красавец-принц показался мне тогда достойным противником. И я стал подбираться к вам поближе, но не получилось.
– Ради этого многие мои верные воины пожертвовали жизнью.
– А многие мои – чтобы проложить мне путь к вам.
– Честь и слава тем и другим.