– Что ж, пожалуй, это справедливо, – согласился Руй Диас. – Золотом?
– Половину – золотом, половину – серебром. И от добычи мне будет причитаться четверть, а не пятина.
– Нет, как я сказал – только пятую часть. Еще одна будет причитаться моему королю.
– И это невзирая на опалу и высылку? – удивился Мутаман.
– Что бы со мной ни сделали, я остаюсь верноподданным короля Альфонса Шестого.
Эмир удивленно и задумчиво наклонил голову:
– Ты слеплен из крутого теста, Лудрик… Ты – человек особенный.
– Может быть.
– Не хотел бы я с тобой торговаться за фунт мяса на рынке.
– Надеюсь, это было сказано в похвалу?
– Не льсти себе.
Они еще мгновение смотрели друг на друга так пристально, словно собирались вслед за тем скрестить клинки. И наконец белая полоска улыбки пересекла смуглое тонкое лицо мавра.
– Собери мне четыре сотни добрых бойцов. И куда не дотянется твой меч, пусть явится страх… Сражайся под моим знаменем, не отрекаясь от своего, если не хочешь, и да поможет Всевышний нам всем.
Празднество не празднество, но все же Мутаман дал званый ужин в честь своего гостя – устроил угощение на двадцать особо отобранных человек: слышался гул голосов, на низких столах стояли огромные подносы с паштетами из дичи с медом, мясными тефтелями-
– Пусть-ка они с тобой познакомятся, – сказал перед началом пира Мутаман.
Из кастильцев здесь был один Руй Диас – в подаренной хозяином шелковой дамасской альхубе, вымытый и благоухающий мускусом, пригладивший волосы, подровнявший бороду. Прочие участники пира были знатные сарагосцы в роскошных мавританских одеяниях.
– У нас тут и еврей имеется, – сказал Мутаман. – Вон тот… Зовут его Ариб бен-Исхак. Я назначил его
– Полезное будет знакомство, – улыбнулся Руй Диас.
– Не тешь себя пустыми мечтами. Он одалживает деньги только мне одному.
Мавр отпил глоток из чаши, над которой вился парок, и подмигнул гостю: