Ну и, наконец, общее ощущение: вероятно, из-за большей разницы в возрасте (пусть даже и кажущейся), на Полину я подсознательно поглядывал с этакой самонадеянной снисходительностью старшего – и это несмотря на ее пресловутый третий градус посвящения. Ольга же сама на кого хочешь умела смотреть сверху вниз.
– Время правления Павла I, – ответила мне тем временем спутница.
– Что, будем спасать его от апоплексического удара табакеркой в висок? – щегольнул я своими небогатыми познаниями об «Императоре-рыцаре», ставшем жертвой инспирированного Англией заговора – таковой, по крайней мере, была реальность на момент моей учебы в школе, много Скачков назад.
– Едва ли в этот раз, – с сомнением тряхнула челкой Полина. – Цареубийство – это 1801 год. Здесь давно ничего не менялось. Раз заброска идет на три года раньше – скорее всего цель иная… Нужно было у отца спросить, – мотнула она головой вслед удалившемуся Эф Эф. – Он точно в курсе, а я как-то не интересовалась… Так, ладно, что мы тут-то стоим? – встрепенулась вдруг девушка. – Пошли к остальным!
– Пошли, – пожал я плечами.
Пройдя под гулкое эхо собственных шагов правым коридором и миновав разделенные тесным тамбуром две пары высоких дверей, из скучного минимализма подземного убежища мы вдруг попали в нечто наподобие ресторанного зала, отданного под фуршет. Приглушенный свет, ненавязчивая музыка, столики с закусками, барная стойка… В первый момент помещение показалось мне просто безразмерным, а количество людей в нем – бессчетным, но затем пришло понимание, что дело тут, отчасти, в зеркальных стенах, зрительно разносящих зал во все четыре стороны. Но и сам по себе он оказался отнюдь не маленьким, присутствовавшие несколько десятков человек вовсе не чувствовали себя здесь стесненно.
– Тут, в зале, весь Орден? – замерев на пороге, вполголоса спросил я у спутницы.
– Что ты, нет конечно! – заявила Полина. – Только самая голодная его часть, – добавила она со сдержанным смешком. – Дальше еще полно помещений. Есть даже боулинг – но там дорожку нужно было заранее бронировать. Раньше еще имелся бассейн, но после того, как однажды во время Скачка в нем кто-то чуть не утонул, его прикрыли и переоборудовали – там теперь бильярд. Караоке есть…
– Не люблю караоке, – почти машинально заметил я.
– Да? – задрав голову, подняла на меня глаза девушка. – А у меня вот с ним сложные отношения. – Помню, раньше любила там попеть. А потом, после очередного Скачка – почему-то чуть ли не возненавидела. Но я же помню, как было до этого! А чувства – это не знания. Противоположным, даже по поводу такого пустяка – а может быть, как раз по поводу пустяка – очень сложно ужиться друг с другом. Вот и разрываюсь теперь на части – и смех, и грех… Ты вообще есть хочешь? – внезапно сменила она тему.
– Да нет, наверное, – покачал головой я. Так-то с утра во рту у меня маковой росинки не было, но, на удивление, голода я и в самом деле пока не ощущал.
– Я тоже не удержалась, дома перекусила, – поняв по-своему, сообщила Полина. – Тогда пройдем дальше? – указала она на выход из зала.
– Как скажешь, – кивнул я.
Следующее помещение, не менее просторное, но более светлое, оказалось заставлено мягкими даже с виду кожаными диванчиками и креслами, сгруппированными вокруг журнальных столиков и образующими своими широкими спинками как бы изолированные комнатки. Народу здесь было поменьше, чем в «ресторане» – может, человек двадцать пять. В основном – люди значительно старше нас с Полиной – лет по тридцать-сорок-пятьдесят, ну и так далее (один из самых пожилых, кстати, подозрительно напомнил мне российского министра иностранных дел, которого я недавно видел по телевизору, а молодящаяся дама, с которой он беседовал – известную, но «вышедшую в тираж» певицу). Впрочем, присутствовала и группка подростков – две девчушки в одинаковых клетчатых юбочках и синих пиджачках и трое пацанов в темных брюках и жилетках – тоже явно сшитых по единому образцу.
– Ребята из орденского Интерната, – проследив за моим взглядом, шепнула Полина. – Там многие наши учатся – даже те, у кого «в миру» живы родители – официально это обычная, просто очень престижная школа. Ну и дети Столпов – почти все. Я тоже его закончила, хотя… – она слегка замялась, но почти тут же продолжила. – Хотя, честно говоря, мне там и не очень нравилось – но отец так решил.
– А твоя мама не из Ордена? – спросил зачем-то я.
– Мама умерла, когда я совсем маленькая была, – ответила девушка. – Я ее не помню почти…
– Извини, – смутился я.
– Ничего, это жизнь…
В неловком молчании мы пересекли зал и вышли в следующий. Это оказался тот самый боулинг, о котором моя спутница уже упоминала. Все восемь дорожек были и в самом деле заняты – на двух играли мелкие из Интерната, на пяти – компании «от тридцати». А вот на последней, крайней справа – приблизительно наши с Полиной ровесники – три девушки, среди которых я узнал секретаря Гроссмейстера Танюшу, и парень – худощавый блондин по имени Петруха, его я тоже мельком видел в приемной Анатолия Сергеевича в день своего первого появления в штаб-квартире.