– Как экзамен? – поинтересовался между тем у меня Эф Эф, запуская двигатель авто. – Уголовно-процессуальное право, если я ничего не путаю?
– Да, – кивнул я. – Сдал. На четверку.
– А что не на отлично? – осведомился водитель, плавно уводя внедорожник от тротуара.
– Ну так кто же знал, что в этой реальности задержанных по подозрению в совершении преступления нельзя бить ногами? – с деланым возмущением проговорил я. – Всегда было можно и даже нужно – а тут вдруг на тебе! Я понимаю: Скачок, но не до такой же степени!..
В закрепленном у лобового стекла зеркале я увидел, как по лицу доктора пробежала тень непонимания, но уже через секунду, сообразив, в чем дело, Федор Федорович расхохотался:
– Ну у вас, юристов, и шуточки!
Перестав сдерживаться, рассмеялся и я. Полина впереди, кажется, тоже прыснула.
– На самом деле, препод сказал, что поставил бы мне пятерку, если бы я не пропускал его лекции и как следует работал на семинарах в течение семестра, – пояснил я, когда смех в салоне стих. – Беда в том, что я не помню, как я там работал и что пропускал.
– А, ну понятно, – проговорил Эф Эф. – Игорь, вы не против, если я включу радио? Люблю за рулем, когда играет что-нибудь вдохновляющее.
– Не против, конечно, – отозвался я.
Музыкальный вкус у доктора оказался на зависть – такого забойного рока я давненько не слышал. Композиции, правда, были, по большей части, мне незнакомы, но проскочила и пара переживших Скачки вечных хитов. Так, под тяжелые рифы, скоростные партии ударных, перемежаемые клавишными и гитарными соло, мы и помчали в штаб-квартиру.
* * *
Выяснить точный адрес главной ставки Ордена в этот раз мне не довелось. С Волоколамского шоссе мы съехали на улицу Свободы, затем – в какой-то второстепенный проезд, некоторое время петляли по не слишком обжитого вида переулкам, затем в последний раз свернули – очень резко – и внезапно оказались в уходящем под уклон неосвещенном тоннеле. Неспешно скатились вниз – сперва по прямой, затем по спиральному пандусу – и очутились на подземной парковке. Оставив там автомобиль, прошли к лифту, немного поднялись на нем, а затем, пересев в другой – довольно долго спускались.
Кабина высадила нас на прямоугольную площадку, вправо и влево от которой уходило по коридору.
– Здесь мы пока расстанемся, – сказал мне Федор Федорович. – Вам с Полей – туда, – махнул он рукой направо, – а меня ждут кое-какие дела, – последовал кивок в противоположном направлении. – Отдыхайте – позже, вероятно, я к вам присоединюсь.
– Пошел дать последние инструкции засланцам, – заговорщически шепнула мне девушка, когда ее отец скрылся за поворотом коридора.
– Засланцам? – не понял я.
– Ну, эмиссарам, отправляющимся на миссию. В 1798-й, если я ничего не путаю.
– А что там, в 1798-м? – спросил я, между делом ловя себя на мысли, что, так или иначе, почему-то постоянно сравниваю Полину с Ольгой.
Надо сказать, по первому моему впечатлению, друг на друга эти две девушки походили мало. Цвет волос – понятно. Добавим глаза – зеленые, часто слегка прищуренные, с этакой хитринкой, у Ольги против наивно распахнутых светло-голубых у Полины. Ростом моя кузьминская подруга мне почти не уступала (если, конечно, не вычитать из него размер ее неизменных каблучков), тогда как дочка Федора Федоровича была пониже, да и вообще миниатюрнее – из-за чего, возможно, выглядела несколько младше своих истинных лет. Первая не признавала иной одежды, кроме джинсов с майкой или футболкой (хотя тут и не исключено, что выйти в свет в вечернем платье за время нашего знакомства ей просто случай не представился) – на второй была узкая, едва прикрывающая колени юбка в сочетании со свободной белой блузкой.