– Дозвольте, вашбродие, – не выдержал Семидверный, – я поторгуюсь!
– Валяй! – Ревин махнул рукой.
Не долго думая, Семидверный сгреб дьяка за грудки и смазал по физиономии волосатым кулачищем. Аргумент оказался настолько убедительным, что цена сразу упала впятеро.
– Отставить, урядник! Будет вам…
– Жаль, – Семидверный поскреб костяшки. – Можно было бы еще поторговаться…
Дорога вилась серой змеей. Огибая кручи, петляла меж камней, переползала звонкие речушки. За спиной остался день пути и беспокойная ночь, проведенная под открытым небом. Спали вполглаза в обнимку с оружием, а едва забрезжил свет, тронулись в путь.
Некоторое время отряд сопровождал казачий разъезд, встреченный по дороге. Старшой с нашивками хорунжего порассказывал, что по слухам ходит в этих краях большая, до сотни сабель, банда. Учиняют резню, грабят обозы, угоняют скот. А после, одним им ведомыми тропами, рассыпаются по неисчислимым пещерам и ущельям, оборачиваются мирными крестьянами в деревнях, уходя от возмездия карательных экспедиций, как вода сквозь пальцы.
Мурмылев, сидевший рядом с кучером, нервно поежился, услыхав такие известия, расстегнул застежку кобуры.
– Как по-вашему, – спросил он Ревина, когда казачий разъезд со свистом и улюлюканьем унесся прочь, – следует нам ожидать нападения?
– Нападения следует ожидать всегда, – пожал плечами Ревин. – Уж коли угораздило случиться войне…
– Тем удивительнее ваше спокойствие… При таком уклончивом ответе…
– Помилуйте, капитан! Откуда же я могу знать наверняка?.. У вас были кампании за плечами?
Мурмылев вздохнул и покачал головой.
– Нет. Врать не стану… Постреливать приходилось, но на войне впервые.
– Хорошо, – кивнул Ревин.
– Что хорошо?
– Что не стали врать, и что приходилось постреливать. Да не переживайте вы так! Два десятка казаков это не такая легкая добыча! Верно, Семидверный?
– Эт точно! – отозвался урядник. – Эт не булки с маком!..
Мурмылев успокоился, но не надолго.
Примчался дозорный, круто вывернув удила, осадил коня.