Питбуль

Шефер указал на иссиня-черную тень вокруг глаза и швы на лбу.

— Мне велели сидеть лечиться.

Руд с недоверием покривился.

— Из-за пары царапин? Боже милостивый!

Шефер слегка усмехнулся.

— Ну что, — сказал он, по-дружески хлопнув Руда по плечу, — пивка?

33

— Что будем пить? Есть «Pale Ale». Или ты предпочитаешь простое пиво? — Томас посмотрел на Элоизу из-за дверцы американского холодильника.

— О, нет, спасибо, но если у тебя есть…

Он торжествующе достал бутылку шардоне «Новас» из Долины Касабланка в Чили — это был любимый напиток Элоизы на протяжении многих лет, в чем она обычно не спешила признаваться.

— А ты как думала? — спросил он. — Что я забыл?

Элоиза окинула его взглядом с головы до ног и улыбнулась.

— Ты так самоуверен!

— Да. Но разве я ошибся?

— Нет, ты не ошибся, — улыбнулась Элоиза и потянулась за бокалом, который он ей протягивал.

Перед выходом из дома она переоделась и нанесла на запястья «Jour d’Hermès», но не стала делать макияж и прическу. Не потому, что ей не хотелось произвести впечатление на Томаса. Она просто знала, что ей не нужно прилагать к этому усилий.

Томас открыл себе бутылку пива. Он встал по другую сторону кухонного островка и стал нарезать для салата авокадо и горох в стручках.

— Можно я пойду немного осмотрюсь? — спросила Элоиза, указывая на открытые двойные двери в гостиную.

— Да, конечно, — кивнул он и махнул рукой, — чувствуй себя как дома.

Элоиза вошла в гостиную и скользнула взглядом по мебели. Она узнала несколько картин и старых плакатов Галереи Маг, которые видела уже много раз. Голубые глазурованные глиняные горшки, которые мать Томаса делала в творческий период своей жизни в начале нулевых, и светильник PH[29], который висел в его квартире в Кристиансхавне.

Вещи, о которых Элоиза совсем забыла и которые теперь так отчетливо возникали в ее памяти.