10 августа, суббота
Дождь лил уже третью неделю подряд, и сейчас он хлестал по лепесткам цветов на кладбище Гростена. Жемчужно-серый гравий влажно блестел на дорожках, а купальня для птиц у соседнего захоронения была полна до краев.
Элоиза смотрела в могилу, возле которой стояла.
Гроб уже опустили на грязное дно, и дождь барабанил по его крышке. Он сиял, как свежеотполированный спорткар, и стоил примерно столько же. Элоиза, не моргнув глазом, оплатила счет у гробовщика, но теперь замечала, что ни гроб, ни роскошная композиция из белых лилий на крышке не утоляли того чувства вины, что горело у нее в груди.
— Это, конечно, звучит странно, ведь я никогда его не встречала, — сказала она, — но… у меня такое ощущение, что я хороню друга.
Шефер кивнул.
— Ему сделали прекрасное надгробие, — сказал он.
Элоиза посмотрела на гранитную глыбу, лежавшую рядом с могилой и готовую к установке.
На ней было написано:
Ян Фишхоф
* 18 января 1951 — † 1 августа 1998
— Мне не удалось получить место рядом с Бьянкой, но теперь они в любом случае ближе друг к другу, чем раньше, и он будет покоиться под своим именем…
Элоиза кивнула сама себе. Волосы у нее намокли, дождь стекал по лицу и попадал в рот.