Вторжение

А коли так… И началось медленное, но кропотливое подкапывание под основы российского существования. Европейские ломехузы, располагающие крупными капиталами, которые значительно увеличились со времен наполеоновских военных кампаний и, разумеется, благодаря им, ломехузы всегда наживались на кровопролитных мероприятиях, разжиревшие на пушечном мясе агенты Конструкторов Зла принялись массово замещать личности у тех, кто жил на территории России и мог потенциально служить черному делу развращения тамошних подданных.

Для начала были взяты под материальное крыло, покрыты сетью благотворительного иждивенчества те русские люди, которые уехали на Запад и принялись вести оттуда ярую пропагандистскую травлю всего традиционного русского, предав анафеме вовсе не такую уж и реакционную триаду — самодержавие, православие и народность.

На этих трех китах и держалась Россия, потому и изготавливалась для этих, казалось бы, несокрушимых царей Океана первая порция идеологического яда.

Козла отпущения, сказано древними, легче всего найти в стаде баранов.

Вот и вознамерились ломехузы, наставляемые Конструкторами Зла, превратить русский народ в толпу неразумных, твердолобых животных, чтоб беспрепятственно стричь с них шерсть, элемантарно пускать на шашлык и другие съедобные вещи.

Поучительна в этом смысле война славянофилов и западников. Поначалу последние добровольно и добросовестно заблуждались, исповедуя скепсис, нигилизм, пренебрежение ко всему исконно русскому. Люди с подобными взглядами, и Чаадаев типичный в этом ряду пример, оказывались находкой для ломехузов. Их немедленно брали на заметку, отторгали от соплеменников и приступали к замещению личности. При этом использовались любые средства и приемы. От житейско-бытовых, вроде материальных средств и красивых жриц плотской любви, до электронного воздействия, которое в то, недостаточно просвещенное время казалось божьей исполатью или дьявольским наущением. Это зависело от результата воздействия на психику замещаемого.

Николай Васильевич Гоголь, например, на которого обратили внимание ломехузы, надеясь приручить гениального письменника, его творчество казалось им для себя опасным, не поддался призывам Конструкторов Зла, которые в сатанинском обличье явились к нему. Он нашел в себе силы отказаться от гнусного предложения бороться против собственного народа и счел сие дьявольским искушением. Тогда ломехузы подбили Гоголя уничтожить вторую часть «Мертвых душ», в которой писатель разоблачил методы носителей Вселенского Зла, а его самого отправили на тот свет, воспользовавшись помощью предавших клятву Гиппократа лекарей иноземного происхождения.

Аналогичных примеров история нашего Отечества знает множество. Просто никто и никогда не пытался изучить факты неожиданно странного поведения тех или иных художников, ученых, политических деятелей. Но если мы вспомним, что ломехузы в собсвтенных откровенных сочинениях, это случилось уже в Двадцатом веке, открыто заявляли: «Мы не признаем суда истории, мы сами судим историю», то ничему, видимо, удивляться не приходится.

Русское правительство не сразу почувствовало опасность, исходящую от собственных подданных. Проще было бы выселить их, зараженных идеями ломехузов и являющих собою опасность для любого муравейника-государства, вынести яйца с зародышами на солнечный свет и, таким образом, кончить дело.

Но правительство России оказалось слишком гуманным, и во имя Добра не воспользовалось методом, до которого через полтора века додумался Иосиф Виссарионович, подписавший тем самым смертельный для себя приговор.

Да и куда их было переселять, ломехузов? Все европейские страны хорошо знали, чем сие чревато, и никогда бы не согласились на губительную для них рокировку. Впрочем, в России вопрос такого характера и не поднимался вовсе.

Русские самодержцы приняли решение воздействовать на ломехузов Добром, тщетно, увы, полагаясь на ответную реакцию. Не тут-то было! Замороченные Конструкторами Зла потомки того кочевого племени, которое в пятом веке до Рождества Христова подверглось обработке десантниками космической разведки, не могли отказаться от бредовой теории собственной исключительности. Они по-прежнему исповедовали закон, по которому находились в «плену» у Российского государства и обязаны были сделать все для того, чтобы государство сие разрушить.

Этим лишенным логики и здравого смысла законом они и руководствовались, когда внедрялись в террористические организации так называемых народных демократов, от «Черного передела» и «Освобождения труда» до партий социалистов-революционеров и союзов анархистского толка. Нет нужды говорить о русских марксистах всяческих мастей, в том числе и эсдеков двух направлений.

Эта кропотливая, ни на час не прекращающаяся разрушительная работа продолжалась более века. И если бы крестный отец мировой перестройки дожил бы до кровавого Восемнадцатого года, то он вновь бы воскликнул: «Хорошо ты роешь, старый крот!»

XXXVIII. НА ВЫСОТЕ ДЕСЯТИ КИЛОМЕТРОВ

— Ну и что? — саркастически произнес Сталин, когда писатель, сходив в кормовой гальюн советского «Боинга», то бишь, Ила-восемьдесят шестого, уверенно плывущего на высоте десяти верст в Крым, уселся рядом с вождем, пребывавшим для окружающих в обличье Владимира Алексеевича Бута. Сам Бут был временно изъят из земного обращения, засунут посланцем Зодчих в некую расщелину Параллельного Мира.

Сталин пробежал глазами вышеприведенную главу из истории ломехузов, передал листки будущего романа «Вторжение», его Станислав Гагарин писал в любое удобное и неудобное время, и вопрошающе воззрился на спутника.

— Кому вы, понимаешь, вознамерились открыть глаза? Соотечественникам? Вряд ли широкий люд сообразит, кого вы имеете в виду… Соратникам по борьбе за патриотические возрождения Отечества? Они вовсе неплохо осведомлены сейчас о том, что на самом деле происходило в Девятнадцатом веке. Впрочем… Не торопитесь отказываться от исторических глав, как вы сейчас об этом подумали. Так или иначе, романом «Вторжение» вы формируете массовую государственную русскую идеологию, каковой не было, понимаешь, никогда в России. За многие века русской государственности никто не позаботился о ее создании.

Сталин вздохнул, и писатель с острой тоской подумал о трагической правоте этого утверждения.

— Поэтому нас и застали врасплох в критический момент, — вслух сказал он. — Да и сейчас только складывается новая идеология. Авось, успеем духовно воодушевить русский народ, дадим ему в руки истинно патриотическое мировоззрение, вооружим идеологически, научим соотечественников противостоять безнравственной лавине дикого рока, беспардонной порнографии, разлагающего сознание вещизма.