Вторжение

— Ломехузы торопятся, — заметил Иосиф Виссарионович. — Они встревожены набирающим силу русским духовным ренессансом, назовем сие движение нерусским словом, понимаешь… Потому и вам, патриотам, не следует медлить, раскачиваться, тратить время на пустые разговоры. Однажды Россию уже проговорили. Не заболтайте и нынешний шанс, который дает вам История!

Самолет вот уже второй час мчался над Россией, приближаясь к Георгиевскому кресту на славной его груди — Крымскому полуострову. Вылетали они из Внуково рано, с Власихи выезжали в пять утра, и Бут даже напросился переночевать в квартире Гагариных, чтобы не дергаться, мол, с перехватом на перекрестке в Лесной городок, где располагалась его дача.

Писатель, гостеприимно разместивший неожиданного гостя, так и не понял, кто же на самом деле ночевал у него — Бут или Сталин. Последний, во всяком случае вечером и утром, себя в сотруднике «Отечества» никак не обнаруживал, и только перед выходом на летное поле, находясь в накопителе — до чего же похабное словечко из аэрофлотского жаргона! — Станислав Гагарин почувствовал вдруг, что рядом с ним находится вождь.

Веру же Васильевну уверенность в том, что летит она в компании с Бутом, никогда не покидала. Она осталась довольна отдельным, через пять рядов, пребыванием спутника, радовалась присутствию мужа, направляясь в солнечный пока еще Севастополь. Холодная, дождливая погода почти всего августа и начала сентября москвичам порядком надоела.

«Как она там?» — обеспокоенно подумал о жене. Сочинитель приподнялся в кресле, выглядывая Веру Васильевну.

— Сядьте! — резким вдруг голосом приказал ему Сталин. — Отвернитесь от меня!

Писатель повиновался.

«Начинается! — с тревогой за супругу подумал он. — Не хватало напугать ее новым захватом самолета…»

— Захвата не будет, — проникли в сознание слова вождя. — Я ведь вам обещал, понимаешь… Не хочу, чтобы он вас прежде времени увидел. Теперь посмотрите налево!

Станислав Гагарин глянул в указанном направлении. С их рядом кресел поравнялся и прошел в корму человек лет пятидесяти, одетый в ловко сидящий на нем костюм стального, с переливом цвета. Над воротом пиджака виднелся косоворотного типа стоячок вышитой крестиком украинской рубашки.

— Поднимитесь и пройдите за ним следом, — не разжимая губ, мысленно велел писателю вождь. — Он идет курить… Стрельните у него сигарету, обменяйтесь парой-тремя общих фраз. Потом вернитесь к Вере Васильевне. В Крыму вам придется встретиться с ним…

— Кто он? — спросил Станислав Гагарин.

— Сидор Артемьевич Головко. Для сообщников — Семен Аркадьевич. Кличка — Старик. Глава союзной мафии. Уголовный президент, понимаешь…

XXXIX. НА КОРАБЛЕ ПРИШЕЛЬЦЕВ

— Прыгайте! — приказал Иосиф Виссарионович. — Прыгайте, не бойтесь… Нас ждут!

Писатель растерянно глянул с борта ракетного катера вниз, перевел взгляд на бешеный бурун, он вырвался из-под форштевня корабля, мчавшегося к мысу Тарханкут, со скоростью сорок узлов, и снова недоуменно уставился на вождя.

— Нас ждут, — нетерпеливо повторил тот и показал на зеленовато-серую воду Черного моря. — Зодчие Мира… Там!

Станислав Гагарин не сомневался в истинности сталинских слов. За время общения с Иосифом Виссарионовичем он имел возможность убедиться в его могуществе и полной надежности. И вовсе не мчавшаяся внизу с огромной скоростью вода останавливала писателя. Вспомнилось второе искушение Иисуса Христа, когда Сатана предложил Сыну Божьему прыгнуть в пропасть… Сочинитель подумал о том переполохе, который неизбежно поднимется, едва обнаружат его отсутствие на боевом корабле, идущем на всех парах в открытом море.

«Как минимум тревога «Человек за бортом!», радиограммы на берег, в бригаду, в штаб флота, — подумал он. — Да и Вера… Что вообразит, бедная, если вдруг исчезну отсюда?!»

— Посмотрите на правый борт! — крикнул Сталин, встречный ветер относил слова.