—Думаю, у меня должно получиться последнее. — Лицо его стало жестче, хотя румянец еще исчез не полностью. Затем он выдавил из себя: — Дорогая Элиза.
— Очень хорошо, — сказала она и, пристроившись к нему сбоку, направила его к гардеробу.
Взяв у Элизы плащ, молодой гардеробщик непонимающе воззрился на чемодан Веллингтона. Он старался быть предельно вежливым и не хотел задавать вопрос напрямую. Однако все-таки пришлось.
— Сэр, вы планируете взять это с собой в зал?
Лицо архивариуса стало скорбно-суровым.
— Мне ужасно жаль, но я просто вынужден. Распоряжение моего врача.
— Именно поэтому мы взяли места в ложе, — подхватила намек Элиза и стала развивать мысль дальше. — Мой муж должен расположиться с комфортом. — Короткая вспышка обворожительной улыбки, небольшой наклон фигуры, в выгодном свете открывший грудь и украшавшие ее драгоценности, — и молодой человек растаял.
— Ну что ж, я полагаю, что по медицинским соображениям мы можем сделать для вас исключение. — Он выдал Веллингтону небольшую желтую карточку. — Предъявите это распорядителю зала. — Затем он склонился вперед и приглушенным голосом добавил: — Некоторые зрители настаивают на том, чтобы проводить с собой собак, так что, думаю, в вашем случае все обойдется.
— Очень хитро, Веллингтон Букс, — пробормотала Элиза, когда они шли через главное фойе. Ее по-настоящему впечатлили его актерские способности. В ответ он бросил на нее весьма самодовольный взгляд.
Вручив на входе свои законные билеты, — а также не вполне законный пропуск, — Элиза и Веллингтон попали в знаменитый зал Лондонской оперы. Театр этот, открытый всего год назад, привлекал толпы восторженных зрителей не только как место вечерних развлечений. Люди шли сюда, чтобы их видели. Никто не торопился на свои места. Посетители бродили по зданию, восхищаясь его внутренней отделкой, или же останавливались поболтать и посплетничать со знакомыми. Интерьер был оформлен весьма изысканно: сплошь спиральные линии, все выдержано в пурпурных и золотых тонах. Подпираемые снизу полуобнаженными статуями богинь ложи, которых с каждой стороны было по шесть, располагались по две в три ряда. В некоторых из них на видном месте был выставлен герб семьи, платившей непомерные деньги за привилегию иметь в опере свою постоянную ложу.
— Вы видите это? — прошипел Веллингтон, положив ей руку на талию, чтобы направить ее.
—Да, да, — так же тихо ответила она.
С левой стороны в среднем ряду, на центральной ложе, сияя и блестя в свете громадной театральной люстры, красовался нарисованный золотом знак феникса. В данный момент эта ложа была пуста.
— А знаете, — тихонько прошептала Элиза, — для тайного общества они что-то не слишком прячутся.
— Высокомерие — великое дело, а нам их знаки понятны только потому, что мы их искали. Но есть одна сложность: нам необходимо оказаться в ложе, которая находится над этой. — Веллингтон многозначительно похлопал рукой по своему ящику.
— Так уж и необходимо?
— Абсолютно. — Решительное выражение его лица полностью исключало любую возможность дальнейших дискуссий. Что бы ни находилось у него в ящике, он был в этом совершенно уверен.
— Ну, что ж. — Элиза распахнула свой веер и развернулась, чтобы уйти и сделать невозможное реальностью... как обычно.
—Дорогая. — Архивариус притянул ее за руку к себе. — Возвращайся побыстрее, — сказал он для обтекавшей их толпы, однако затем прошептал в самое ухо: — И прошу вас, не убивайте никого.
Мило рассмеявшись, Элиза отошла от него. «Он действительно меня совсем не знает — Гарри уже точно бы понял, насколько далеко я могу зайти». Пробираясь через толпу, она печально вздохнула. Все это было довольно несложно: встать на входе в ложи, билеты в одной руке, носовой платок — в другой, и сделать скорбное лицо. Пришлось, правда, побеспокоить непричастных к делу людей, прежде чем она нашла тех, кого искала.