Министерство особых происшествий,

—   Получается, что так.

Корсет Элизы позволял ей сидеть только прямо и никак иначе. Если бы она могла, она бы сейчас развалилась в своем кресле и уставилась на него.

Черт побери, а теперь начал играть оркестр.

—   Итак, что мы будем делать? — Голос ее показался недо­вольным даже ей самой.

—   Сейчас, — с явным удивлением ответил Букс, — мы бу­дем ждать.

—   Ага. — Свет в зале стал гаснуть. — Очаровательно.

Ничего очаровательного тут не было, и она это четко пони­мала. В конце концов, это же была опера.

Глава 17,

в которой мистер Букс демонстрирует свой прибор, а наш отважный дуэт занимается настоящим подслушиванием на благо королевы и родины

Вкус к опере воспитывается с годами, и не бывает двух одина­ковых постановок. Помимо главных основ искусства, опера предлагает самые разнообразные возможности как для визу­ального, так и для слухового восприятия. Опера Моцарта не может вызвать такой же эмоциональный подъем, как, на­пример, опера Пуччини; и в то время как музыка Бизе отли­чается очарованием и сочностью оттенков, очень немногие композиторы могут передать эпическую грандиозность так, как это удавалось Вагнеру. То же самое с Верди и его оперной интерпретацией истории о человеческом тщеславии, написан­ной Шекспиром. Под аккомпанемент захватывающих арий, мощных вступлений хора и исполнений в манере стаккато по­вествование о приходе Макбета к власти и его падении про­изводит еще более зловещее впечатление за счет запоминаю­щихся мелодий, сопровождающих появление ведьм, а также пророческих предсказаний призраков и злых духов.

Когда глаза Веллингтона оторвались от сцены, где Макбет и его жена разрабатывали план убийства семьи Макдаффа, и он взглянул на свою единственную компаньонку по ложе но­мер пять, на лице его расплылась широкая улыбка. Создава­лось впечатление, что агент Элиза Д. Браун уже готова бро­ситься с их эксклюзивных мест головой прямо в публику.

—   А знаете, что стало бы замечательным дополнением к это­му спектаклю? — спросила она; ее раздражение и разочаро­вание буквально сочились из-под последних клочьев маски приличия. — Динамит. О-очень много динамита.

—   Мисс Браун, — укоризненно ответил Веллингтон, изо всех сил пытаясь скрыть свое удивление. — Не забывайте, что мы находимся здесь ради королевы и родины. Помните о стоящей перед нами задаче. А кроме того, — добавил он, слегка откинув голову назад и отклоняясь на спинку своего кресла, — ведь это апофеоз культуры. Изысканное зрелище для изысканного вкуса.

—   Это опера, приятель! — вскипела Браун. Несколько мгновений она молча смотрела на сцену, потом проворчала: — Я достаточно хорошо знаю шотландцев и прекрасно понимаю, что, если группа мужчин идет через болота, визжа, как вся эта ватага, все это кончится тем, что в Англии их расшвыряют, как деревянные чурбаки во время шотландских народных забав по метанию бревен.

Когда на сцене начал затягиваться занавес, из зала разда­лись поначалу сдержанные аплодисменты. Веллингтон присо­единился к ним, а затем взглянул на Элизу. Та внимательно рассматривала ногти на своих пальцах.

—   О, сделайте над собой легкое усилие, — произнес он, перекрикивая овации.

—   Я не хочу поощрять такие поступки, — ответила Элиза, вновь обратив свой незаинтересованный взгляд на сцену, где сменившиеся декорации уже изображали холмы Шотландии. Она тяжело вздохнула и прошептала: — Я по-прежнему несколько сбита с толку по поводу того, чего именно мы дожидаемся.

—   Мы ждем одну из основных констант нашего мира, мисс Браун, — заверил ее Веллингтон. — В конце каждой оперы наступает грандиозный финал, где музыка постепенно пере­ходит в крешендо, развитие сюжета и темп так же постепен­но повышаются до пика драматического напряжения, и этот момент ожидания...

—   Велли, вы сейчас говорите об опере или о сексе?

Следующие слова застряли у него в горле. Для женщины с изысканным вкусом и внешне утонченной Элиза могла быть поразительно грубой.