— А? Да, Годзи?
— Не приссступить ли нам к осссновной часссти? — прошипела Годзи.
— Не сомневайся, моя прелесссть, непременно присту… — Булгак замер на полуслове, спохватившись, что они были не у себя дома и далеко не одни. — Я… Э… В общем, да… да, дорогая
— Доктор, только не надо вот этих вот: у меня к вам есть серьёзный разговор… Не люблю я этого. — Децербер сдвинул брови и взволнованно закурил.
— Дорогой Децербер…
— После такого обычно выясняется, что ты кокнул своего папашу и согрешил с собственной мамочкой. Или что-нибудь в том же духе.
— Я сам упирал на то, что вам необходим покой, но оставлять такие новости без внимания, по-моему… Вы не против, я начну с менее шокирующего известия.
Децербер не удержался и выпалил:
— Будет ещё и
Булгак прочистил горло.
— Во-первых, дорогой Децербер, вы проспали 7 дней.
— Неделю?!
— Да. И в последний день ваше состояние ухудшилось до критического — мы буквально бились за вашу жизнь.
Децербер ошеломлённо пыхнул средней сигарой.
— Ухудшилось, говорите? А каковы были… симптомы?
— Интересно, что вы упомянули… — В глазах Булгака зажёгся медицинский азарт. — Симптомы были запоминающимися, я ещё раз убедился, что ваше заболевание нельзя отнести к разряду обычных, просто не известных науке.
Имели место:
1. Общая пульсация тела: ритмично билась не только кровь в сосудах, но и скелет, внутренние органы, волосяной покров и т. д.
2. Перемещающиеся по телу в хаотическом порядке чёрные пятна, очень тёмного оттенка — темнее я, пожалуй, не видел.
3. И свечение белого цвета, столь же белого, сколь чёрными были описанные мной пятна. Светились, как бы поточнее выразиться, ваши контуры — те линии, которые, когда вас создавали, нарисовали первыми (уже после в них залили внутренности, кожу, волосяной покров и сделали вас). Так это выглядело со стороны.