— Не надо было мне чихать, — покаялся Вельзевул.
— Да ладно.
Ничего.
Колбинсон починит.
Если не он, то кто?
Но вообще-то аппаратура предназначена для поцелуев, а не для чихания.
Я не в укор, нет-нет, просто вношу ясность. –
Призрак говорил так, словно бы мысли роились у него в голове, как осы, и все мечтали быть произнесёнными. Но вот беда: организовать их в улей, разбить на классы и подчинить общим правилам Кашпиру почему-то не удавалось. Поэтому мысли он попросту выбалтывал, то есть высказывал быстро и рвано: предложение-мысль — коротенькая пауза — следующее предложение, пока не забылось — снова очень короткая пауза — и далее в том же духе… — Колбинсон передаёт привет, — тренькнул Кашпир. — Как Децербер?
Консилиум не буянит?
Мы провентилировали твою просьбу.
Секундочку, я отлучусь за материалами.
Вельзевул открыл рот и сразу закрыл. Привыкнуть к Кашпиру было просто; он лучился обаянием маленького ребёнка и заражал им окружающих. Но научиться говорить с ним не представлялось возможным, потому что говорил в основном он один.
— Вот он я.
Ох, и тяжёлые для бесплотного существа эти ноутбуки.
Я не жалуюсь, ни в коем разе, просто заметил.
Так.
Теперь смотри. — ашпир раскрыл ноутбук и развернул его экраном к Вельзевулу. — Я связался со сведущими призраками по «Гостлайну»[13].
Пришлось понырять по измерениям, пообщаться с ребятами.
Но мои труды даром не пропали. — Кашпир взял электронную ручку: она была величиной с ручку обычную и назначения примерно такого же. Дружелюбный призрак открыл на десктопе папку, нашёл в ней нужный файл, дважды кликнул, и Вельзевулу явился график: на белом фоне, слева направо, текла ярко-оранжевая линия. Она периодически вздрагивала, превращаясь из прямой в ломаную и полную острых углов. В эти моменты очертаниями она напоминала горы. — Как ты и просил, я подключил все известные мне каналы.
Связался со всеми, с кем мог.