— Контактный вибро-стилет, — пробормотал Бальдульф, — Имел я дело с такими. Только не думал, что на наших улицах…
— Я тоже об этом подумал. Хотя оружие до сих пор не найдено.
— Стражник жив?
— Вечером был. Лекари говорят, что ему может повезти. На все воля Божья, — Ламберт кратко перекрестился. Я подумала о том, что если бы под это движение угодил человек, вся воля Божья вместе взятая уже не смогла бы собрать из него единое целое.
— Вибро-стилет, — твердо сказал Бальдульф, — Просто выбросил. Спрятал в рукаве и… Обычное дело. Не пойму только, откуда у него такое оружие, которое и мне не по карману, но всякое бывает.
— Тем не менее, оружие не обнаружили.
— Сбросил в канаву и вся недолга. Не голой же рукой нынче нагрудник пробивают, — Бальдульф усмехнулся, — Но ловкий ублюдок.
— Мои люди все еще ищут оружие. Второму стражнику, к слову, удалось задержать беглеца. И то он утверждает, что тот сопротивлялся как сумасшедший, и если бы не подбежавшая подмога, то пиши пропало.
— Расслабились ребята, — огорчился Бальдульф, — Я всегда говорил, коль надо бегунка взять — из «масленки» ему сразу в душу… Какой бы ловкий и прыткий не был, ан кипящее масло желание бегать быстро отобьет. Тут даже самый упорный на землю свалится и завопит. И бери его как хочешь.
Капитан вздохнул.
— Только загадки не разъяснились. Напротив, умножились. Так как дело было вроде мелкое и неспешное, к графскому центенарию для суда его вести не стали, а отвели в каземат при башне и приступили к допросу с принуждением. Спрашивали только, где стилет, которым бил, да где манипул.
— И манипул не нашли? — не удержалась я. Вино обладает свойством развязывать языки, а если уж вопрос крутится на самом его кончике…
— В том и дело, госпожа Альберка. Ни стилета, ни манипула при нем не обнаружили. Одни обноски и только. Вот такой вот воришка уличный… На допросе, кстати, молчал паче рыбы. Ни «да», ни «нет», даже имени своего не назвал. Его спрашивают — где украденное скинул? Может, в канаву сбросил? Или сообщнику передал? А бил чем? Но он молчал. Тогда, не долго думая, прикрутили его к гидравлической дыбе. Серьезный инструмент, самым упрямым языки в два счета развязывает. Но он даже там не заговорил. Заплечных дел мастер мне доложил, что это первый случай в его деле — чтоб человек настолько упрямый был. На части рвался, уже кости трещали, а все равно молчал. Понятно, если бы оно того стоило, но за старый манипул, красная цена которому пара денариев?.. Невероятное упрямство. Так и кончился, на дыбе. Ребята перестарались, должно быть. Разорвали напополам, там и отошел. Молчал до самой смерти. Ну как, Бальдульф, эта история все еще представляется вам слишком простой?
Бальдульф пожевал губами. Слишком простой она ему уже не представлялась.
И этот вечер уже не казался мне скучным.
— Сумасшедший, — сказал он нерешительно, — Вот и ответ. У сумасшедших в голове всякое перемешано. Украл безделушку, бросился наутек, а для чего, к чему — сам не знает. И говорить разучился. Наверно, бывает такое. Бывает, а, Альби?
— Не бывает, — отозвалась я, — Если он был достаточно нормален и хитер чтобы пробраться в дом священника, найти его кабинет и похитить что-то, то вряд ли он сделался совершенно безумен минутой позже. Вы осмотрели улицы? Он мог бросить манипул по пути. Канавы, выгребные ямы, окна…
— Прочесали все насквозь, — заверил Ламберт, — Там три квартала всего. Осмотрели каждый волос на пути. Со сканером искали. Тщетно.
— Значит, был сообщник?
— Значит, был. Сообщник безумного похитителя, крадущего безделушки. Насколько правдоподобно это звучит?