Тёмный Легендариум

– Любой из них мог обойтись своими силами. Надо было лишь дать толчок, заставить поверить в себя. В их руках вещи и в самом деле становились волшебными и творили чудеса. Главное, чтоб была вера. И если уж вы обвиняете меня в том, что я предал этих людей, то вспомните хоть одну историю, когда всё закончилось плохо.

– Но почему? Именно с этим вопросом я приехал сюда. Почему? Почему вы не могли помочь по-настоящему? Почему все должны были страдать, терпеть боль и горечь, унижаться, молить о пощаде, голодать… Почему?

– Потому, что настоящие чувства рождаются и проверяются настоящей жизнью, а жизнь – это не праздник, а бой. Я скажу только одно: если двое действительно любят друг друга, им всё по плечу.

– Откуда же у вас такая вера? Если передо мной встанет каменная стена, и у меня не окажется ни верёвки, чтобы взобраться, ни кирки, чтобы сломать её, я не смогу разбить стену головой. Так почему вы не помогаете там, где человеческих сил уже не хватает? Почему великая любовь требует великих жертв? Почему все не могут быть счастливы?! – уже выкрикнул юноша, сжимая кулаки.

– Потому, что я не волшебник, – тихо произнёс старик. – Потому, что нет в мире волшебства, а есть только…

– Нет! – закричал принц. – Не-ет. Ты лжёшь. Ты – лжёшь. Оно есть. Оно существует! И я не уйду отсюда, пока ты не скажешь мне правду. Я стану ходить за тобой, как тень. Как пёс, я стану преследовать тебя. Как не дающая покоя совесть спрашивать: Зачем? Почему? Для чего?

Некоторое время волшебник молча сидел, глядя на бегущую воду, а его гость стоял перед ним, застыв, словно изваяние. Наконец маг произнёс:

– Того ли тебе надо? Ты ещё можешь вернуться, найти себе хорошую девушку и жить с ней долго и счастливо.

– Уже не могу. Не выйдет.

– Отступись, говорю тебе. Ещё можно…

– Нельзя! Если только так я смогу добиться ответа, то… – с этими словами принц вынул меч и приставил его к горлу старика. – Теперь или говори, или убей меня, или умри сам.

– Ладно. Сдаюсь. Хотел – слушай. Может на одного волшебника станет больше. Да, я обманывал, обманывал всех. Но, – тут он горько усмехнулся. И хриплым каркающим голосом закончил:

– Но откуда тебе знать, когда я обманывал: когда говорил, что дары волшебные, или когда признавался, что самые обыкновенные!

– Чародей встал и, глядя куда-то вдаль, добавил:

– Средство к спасению! Ха! И вот она, людская благодарность!!!

– Невероятно! – выдохнул ошеломлённый принц, – Я понял… Вы… вы это делали не потому, что верите в силу человеческих чувств. И не потому, что не верите в них. А потому, что точно знаете, что их нет. Вы – чудовище…

– Нет. Я – романтик. А чудовище – это вы и весь ваш мир. Мир, в котором принцесса не может полюбить дровосека; королева – выйти замуж за башмачника; принц – отправиться бродить по свету с заезжими комедиантами; сестра – броситься вслед за братом на край света и спасти его силой своей любви; где поцелуй не властен пробудить от столетнего сна или превратить чудище в человека. Мир, в котором девушки не ждут своих прекрасных рыцарей, а те не стремятся за горизонт к своей мечте, которой у них и нет в помине. Мир, где добро не может победить зло… само по себе. Вот я и стараюсь: раздаю направо и налево лампы и ожерелья, лошадей и доспехи, жезлы и амулеты, чтобы хоть как-то помочь. Хоть немногим.

– Значит, нет в мире любви, доблести и чести?! И ничего нет?

– Нет, – покачал головой волшебник. – Нет.

– Прощайте, – вымолвил принц.