– Это не трата.
Саперы осмотрели туннель, а потом он был уничтожен, как и хотел Зандельс. Гамильтон не возражал. Свою задачу он считал выполненной, а новые распоряжения не поступали.
Не думая о возможных последствиях, он решил найти мать Валентину. Но иезуитка успела покинуть усадьбу вместе с ватиканской делегацией, и даже кровавых пятен не осталось там, где ступали ее ноги.
Майор расположился за столиком, хотел налить себе шампанского. Но бутылка оказалась пустой.
Бокал ему наполнил лорд Кэрни, усевшийся рядом. Вместе они наблюдали за благополучно воссоединившимися женихом и невестой. Счастливые Елизавета и Бертил все кружились и кружились в танце, не замечая никого и ничего. Ими любовалась бабушка принцессы. И улыбалась.
– Мы с вами видим восстановленное равновесие, – изрек Кэрни. – Или, возможно, эти двое восстановят его нынче ночью. Эх, если б только у нас была альтернатива!
Гамильтон осушил бокал.
– Эх, если б только у нас ее не было.
И он ушел, не дожидаясь, когда лорд скажет что-нибудь еще.
КРИС РОБЕРСОН
ФРАНКЕНШТЕЙН ЭДИСОНА
День уже клонился к вечеру, когда Арчибальд Шабан наконец-то отыскал мальчишку. Тот забрался на высокую железнодорожную эстакаду: с этой точки он мог обозревать перекресток 62-й улицы и Хоуп-авеню, а дальше, за высоким забором, – и закулисье концессии Билла Коди, ныне называемой «Дикий Запад Буффало Билла и съезд мужественных всадников мира».
– Мециан! – окликнул его Шабан, но едва расслышал себя из-за приглушенного рева восьмитысячной толпы с арены Коди и рокота локомотива, приближающегося по путям Центральной железной дороги Иллинойса. – Мециан! – Шабан снова крикнул, сложив ладони у рта наподобие рупора.
Он посмотрел на юг, пытаясь определить, далеко ли поезд. Когда Шабан был мальчиком и наблюдал за «горбатыми»[101] паровозами-десятиколесниками, громыхающими по линии Алжир – Константина, он мог за несколько миль разглядеть черный дым, вырывающийся из их угольных топок. Однако новые прометиевые локомотивы выбрасывали из трубы только пар, и практически весь он использовался для перемещения состава, поэтому поезда можно было услышать намного раньше, чем увидеть.
Шабан прислонил руку к ближайшей стальной балке и ощутил вибрацию приближающегося поезда. Он снова выкрикнул имя мальчика. Мециан посмотрел вниз и виновато улыбнулся.
– Ой, а я вас и не увидел, амин.
Шабану было достаточно скрестить руки на груди и нахмуриться – мальчик стал спускаться с эстакады, словно обезьяна с дерева.
Для американцев вроде Билла Коди Арчибальд Шабан был ассистентом, переводчиком и телохранителем Сола Блума. И Коди уже предупредил Блума, чтобы тот держал «своих проклятых алжирцев» подальше от его индейцев из «Шоу Дикого Запада».