Гамильтон «поплыл», но заставил себя выпрямиться, сфокусировать зрение. Впереди справа и слева двое отлетели, как кегли, получив по две пули в корпус, а он двигался слишком медленно, спотыкался – ходячая мишень.
Кто-то из пруссаков успел выстрелить в потолок и тоже рухнул, дважды продырявленный. Взорвался…
Все враги убиты, кроме…
Наконец-то Гамильтон увидел свою цель.
Зандельс. Но перед ним – Елизавета. Закрывает собой каждый сантиметр его тела. А он прижимает к шее принцессы пистолет. На мертвых товарищей не глядит.
Трое пришедших с Гамильтоном офицеров медленно подступали – руки на виду, стволы направлены вниз – и косились на майора.
А тот не опускал оружия. Держал свою цель.
Но на линии огня была принцесса. Все молчали.
Лиз посмотрела в глаза Гамильтону. И в самом деле, две пуговки расстегнуты. Принцесса ничуть не нервничала.
– Ну что ж, – начала она, – ситуация весьма…
Зандельс что-то пробормотал, и она умолкла.
Тишина.
Пруссак рассмеялся, и смех этот нельзя было назвать неприятным. С квадратного лица смотрели живые глаза, уголок рта оттянулся в улыбке. Люди его профессии – Гамильтон это знал – склонны смотреть на жизнь с юмором. И на смерть.
Не было ощущения абсурдности происходящего, о которой рассказывали солдаты, выбиравшие однажды между гибелью и альтернативой. Пруссак, очевидно, обдумывал альтернативу. Просто она всегда кажется дикой военному человеку. В глубине души майор не мог не сочувствовать Зандельсу. Еще неизвестно, как сам поступил бы на его месте.
– Даже не знаю, зачем я это сделал. – Зандельс взглядом показал на Елизавету. – Рефлекс.
Гамильтон понимающе кивнул:
– Тебе надо было выиграть секунду.
– Слишком красивая девчонка, жалко на шведа тратить.
Гамильтон почувствовал, что Лиз на него не смотрит.
– Это не трата, – сказал он мягко. – И ее королевское высочество надлежит называть по титулу.